Никогда не кончится июнь. Изабелла Кроткова

начала читать, чувствуя, как тускнеет день и за колени обнимает мертвый холод.

      Когда я дочитала до конца, солнце померкло.

      Глава седьмая

      «Дарьюшка.

      Я умираю.

      К сожалению, выполнить то, для чего я жил последние годы, мне самому невозможно.

      Сделать это за меня придется тебе.

      Если вспомнишь, чему я учил тебя двенадцать лет из тех девятнадцати, когда жил той, другой жизнью.

      ОНИ не отпустят меня и там, за гранью, пока не исполнится то оставшееся, единственное из двух, что еще может сбыться.

      Первая жизнь загублена раньше твоего рождения, и этого тебе уже не исправить.

      Я прошу лишь вырвать из их сетей наши души… и ее воспоминания.

      Помоги мне, и я помогу тебе выйти из круга.

      Не препятствуй ничему, что покажется невероятным.

      Торопись.

      И помни – у НИХ в плену остается

      одна юная жизнь.

      Залевский Б.Т.»

      Почерк письма был мелким и витиеватым.

      Но я с легкостью разобрала его, словно мне случалось делать это не в первый раз, и почему-то не было никаких сомнений в том, что письмо написано покойным антикваром и предназначается именно мне.

      Из его содержания я ничего не поняла… и в то же время какое-то смутное воспоминание шевельнулось где-то глубоко-глубоко. Словно я знаю, о чем идет речь.

      Но знаю не здесь, а в какой-то другой жизни…

      И это обращение – Дарьюшка – как к хорошо знакомому, даже близкому человеку, отчего-то тоже не показалось мне странным…

      Тупо глядя на лист в руке, я вдруг заметила, как он похож на тот, на котором была написана моя фальшивая контрольная по музлитературе.

      Точь-в-точь такие же мелкие клетки, тот же нестандартный размер…

      В груди глухо застучало сердце.

      Все не случайно.

      Это недоразумение с контрольной, и то, что в результате ее подмены я осталась в городе…

      Не случайность, а закономерность.

      Так было нужно.

      Ему.

      Зачем?

      Что это за таинственное поручение, которое я должна выполнить? О сути его в письме не было сказано ни слова. Как же я могу сделать то, не знаю что?..

      Я медленно перечитала короткий текст и уцепила в нем одну фразу, которая указывала на мой первый шаг к его выполнению.

      Если вспомнишь то, чему я учил тебя двенадцать лет, когда жил той, другой жизнью…

      …Казалось бы, чего проще – разорвать упавшее будто с неба послание, пустить его клочки по ветру с высоты одиннадцатого этажа и, смеясь, включить компьютер и начать стрелять пиратов… Однако я все еще продолжала держать в руках надорванный темно-серый конверт.

      Потому что между мелких строк выплывали какие-то ускользающие кадры той, другой жизни, о которой упоминал Борис Тимофеевич.

      И я почему-то отчетливо знала, что обычной памятью вспомнить этого невозможно.

      Вернее, может быть,