Никогда не кончится июнь. Изабелла Кроткова

уверенной рукой начал быстро тасовать колоду. Проигравший следил за движением его рук, и полные безысходности глаза его ходили туда-сюда. Наконец, удачливый игрок закончил раздачу. Заглянув в свои карты, он довольно крякнул и изрек:

      – Начнем?

      – Начнем… – эхом откликнулся его соперник, ставший бледнее, чем моя рубаха.

      Толстяк же, напротив, совсем не разделял его уныния. Он ловко выкинул на стол карты, которые бедняга принялся было покрывать, но следом полетели еще и еще, и, наконец, маленький человек сдался, сгреб все в кучу и начал разбирать ее дрожащими руками.

      Внезапно игра побежала быстро-быстро, как будто кто-то нажал на кнопку перемотки.

      И вдруг над столом пролетел громовой бас:

      – Смотри, КАКИЕ у меня козыри!

      Мужик в тельняшке растопырил грязные пальцы и показал десятку, валета, даму, короля и туза – всё масти треф.

      Довольный хохот сотряс его крупное тело.

      – Если бы мы играли в покер, я бы сказал так…

      Возникла короткая пауза, во время которой я услышала, как прерывисто дышит проигравший.

      Его дыхание перекрыл тот же бас, грянувший вдруг в самое ухо:

      – КОРОЛЕВСКИЙ ФЛЕШ!!!

      И огромный мужик в засаленной тельняшке выскочил из-за стола. Толпа бешено заулюлюкала, раздался бесноватый смех, сокрушающий стены, и маленький человечек с потухшим взором вдруг качнулся, глаза его помутнели, и из рук выпала горстка мелких карт.

      – Пари! Пари! ПАРИ!!! – раздались отовсюду безумные выкрики, такие громкие, что мне снова пришлось изо всех сил зажать уши.

      Вдруг что-то тихо коснулось моего оголенного плеча.

      Я повернула голову и различила в свете, льющемся из дверной щели, очертания темных крыльев. Они порхнули возле самого моего лица, и где-то над ухом послышался тихий выдох:

      – Пора…

      Разрезая разрывающий уши смех, из соседней комнаты вдруг донесся голос:

      – Там кто-то есть!

      Внезапно все звуки за дверью разом стихли, и наступила тишина – такая неестественная, словно всех, находящихся там, вдруг накрыла своим покрывалом смерть.

      Но это была обманная тишина – неожиданно голоса раздались с новой силой, и дверь, за которой я стояла, начала медленно открываться. Свет потоком хлынул из нее, и душа моя ушла в пятки – сейчас я в одной своей белеющей в темноте ночной рубашке предстану перед страшной оголтелой толпой…

      И в тот момент, когда из щели высунулась огромная волосатая рука, меня, объятую невыразимым ужасом, вдруг подхватил поток воздуха и, подхватив, обнял и завернул, как в простыню, в легкое темное крыло.

      И, сжатая в этом крыле, я взлетела, чувствуя, как стремительно поднимающихся ввысь ступней вскользь коснулись чьи-то липкие горячие пальцы. Глубоко внизу, хрипло ругаясь, наперебой закричали голоса, но постепенно они начали отдаляться и вскоре остались где-то далеко, в наплывающей удушливой жаре, а мимо меня пронеслась светлеющая улица, длинные волосы развевал ветер, и свободный воздух забивался под вздымающуюся парусом рубаху.

      Неожиданно перед глазами промелькнули интерьеры