Анналы тенниса. Джулиан Маршалл

домами, но задолго до этого здесь также находились площадки для же де пома. Одна из самых известных из них Petit-Temple, где демонстрировала свое искусство и силу знаменитая Марго, уже упоминалась. Рядом была еще одна, на улице Мишель-ле-Конт (Michel-le-Comte), которая стала прибежищем для театра Мондори, после того как тот был изгнан пожаром из Petit-Temple. Находящийся неподалеку другой корт, Пти-Лувр (Petit-Louvre), очень известный в царствование Людовика XII, в 1632 году предоставил приют театру Марэ (Théatre du Marais), в котором давал замечательные балеты Морель (Morel). Это, как мы уже видели, не было необычным способом использования теннисных кортов; и было счастьем, что актеры того времени, мало облагодетельствованные Фортуной и бездомные странники, какими они были, могли иногда найти такое гостеприимство. В самом деле, мало было кортов, которые не использовались бы время от времени, и единственным исключением был, пожалуй, тот, который был известен как la Perle, «самый лучший в Париже», как говорит Соваль (Sauval) [французский адвокат, чиновник и историк XVII в., автор трёхтомного труда по истории Парижа].77 Он был знаменит даже в XVI веке и [вряд ли] мог соперничать с кортом на улице Гренье-Сен-Лазар (Rue Grenier Saint-Lazare) в своем собственном квартале, а также с расположенными по другую сторону Сены, ближе к предместью Сен-Марсель, кортами Bracque и Onze Mille Diables. Сеттер, нарисованный на вывеске, дал свое имя первому из этих последних [Bracque в пер. c фр. «легавая собака»]; он был известен Рабле, который изобразил молодого Гаргантюа и его спутников, совершающих там свои упражнения по выходе из школы: «сделав это, они вышли вперед, все еще беседуя о предметах своих занятий, и развлекались в Bracque или около него, и играли в мяч, la paume и la piletrigone,78 развивая свое тело так же галантно, как прежде упражняли свой ум.»

      Корт Bracque находился в предместье Сен-Марсель, Onze Mille Diables, происхождение странного названия которого [букв. пер. c фр. «одиннадцать тысяч чертей»] неизвестно, находился на окраине, на улице Нев-Сент-Женевьев (Rue Neuve Sainte-Geneviéve), близ Эстрапады (Estrapade) [площадь в Париже, названная в честь находившейся там дыбы для пыток]. Впоследствии он получил название la Sphére,79 которое носил и корт, находившийся несомненно, ближе к Лувру, на котором играл и в то же время вел свои рассуждения о государственных делах Генрих IV. В предместье Сен- Жермен (Saint-Germain) едва успели построить улицу Мазарини, (Rue Mazarine), как по обеим ее сторонам появились корты, самым знаменитым из которых в XVII веке был корт, выходивший на улицу Генего (Rue Guénégaud). Вероятно, здесь Мольер начал свою карьеру комедианта в Illustre Théâtre, прежде чем уехать в провинцию, откуда потом никогда не возвращался.

      На этом месте сейчас находится Пассаж дю Пон-Нуф (Passage du Pont-Nouf) [разрушен в 1912 году]. Липпомано (Lippomano), венецианский посол, писал из Парижа в конце XVI века:80 «в разных частях Парижа было более тысячи восьмисот теннисных кортов, и было подсчитано, что на покупку ракеток ежедневно тратилась сумма в тысячу крон.» Мы можем, однако, быть вполне уверены, что большинство

77

Tom. i, p. 156.

78

Эта игра, очевидно, та же самая, что и trigonalis, которая, как оказалось, все еще существует одновременно с Ia paume, делает теорию г-на Трэверса (Travers), с помощью которой он пытается вывести из нее паллоне и теннис, трудной для принятия. Этот отрывок, возможно, ускользнул от его внимания.

79

Sauval, i. 138.

80

M.W. Freer, Henry III &c., his Court and Times.