Шестая койка и другие истории из жизни Паровозова. Алексей Моторов

спать. Нам показали койку, что стояла в неглубокой нише единственной комнаты этой хаты. Мы на ней еле уместились вдвоем, но тем не менее моментально заснули.

      Наутро, после завтрака, состоявшего из кружки того же липового цвета и куска хлеба, мама принялась выяснять у Вали про святые места.

      То есть где же тут велика река и великий лис.

      Про реку Валя охотно сообщила, что если выйти из ворот и повернуть налево, а в том месте, где дорога упрется в поле буряка, повернуть направо и затем идти прямо, никуда не сворачивая, то там и будет река Псёл.

      – Валя, а это далеко? – спросила мама, видно было, что ей понравился такой простой маршрут. – Минут за десять дойдем?

      – Та ни, – снисходительно сказала Валя, явно забавляясь маминой наивностью. – Колы швидко иты, то годыны через пивтора.

      Мама сглотнула. За полтора часа быстрым шагом можно было добраться от нашей «Семеновской» до Кремля.

      – А если на автобусе? – не сдавалась мама. – Не обязательно же пешком?

      – Який автобус? Де вы тут автобус бачилы? – совсем уж поразилась Валя и закончила торжественно: – Тут вам не Москва!

      – А лес? – дрогнувшим голосом произнесла мама. – Ты же говорила про большой лес?

      – Зараз у батька спрошу, – кивнула Валя, – вин знае!

      Она выскочила на крыльцо и закричала отцу, который во дворе седлал свой мопед:

      – Слухай, тато, памятаешь до Коваля гости прыижджали, воны про якийсь великий лис гутарилы?

      Папа что-то ответил, но нам за треском мопеда было не разобрать.

      Удовлетворенная Валя вернулась в хату и сообщила:

      – Сказав, поиздом до Брянська, а там вже и недалеко!

      Моих знаний географии хватало, чтобы понять, какое расстояние разделяет брянские леса и наши степи.

      От такого известия мама явно пала духом, казалось, еще немного, и она заплачет. Чтобы не видеть ее в таком состоянии, я уставился на большой портрет Ленина, единственное украшение хаты. Тот висел прямо над нашей койкой, а рядом стояло ведро под грибы.

      И начали мы отдыхать и набираться сил.

      Вставали с петухами, завтракали и отправлялись в пеший поход на реку. Все равно деться больше некуда. Хата была маленькая, в одну комнату, с закутком у печки, а народу хватало. Валя, ее мама, папа, младшая сестра, девятилетняя Ирка, бабушка и приехавший на лето четырнадцатилетний двоюродный брат Сашка. Им и так тесно, а тут еще и мы заявились.

      Не то что нас не ждали, но и особой радости не выказывали, с первого дня приняв тон насмешливо-покровительственный, как с недоразвитыми. Больше всего любили при каждом удобном случае попрекнуть Москвой. Например, прошу я нормального чая, а не этого липового цвета, от которого уже тошнило и сводило скулы, так кто-нибудь из них обязательно скажет:

      – Ось ще гроши переводыты! Тут тоби не Москва!

      Все принимались смеяться, а мама очень смущалась, подталкивала мне жестяную кружку и громко шептала в ухо:

      – Да пей же, пей, тебе говорят, это полезно!

      С