Две жизни для одной мечты. Виталий Вавикин

успокоиться. В вечерней тишине было слышно, как по дому Пирса ходит Дуган. Входная дверь осталась открытой, и сквозняк донес до Микелы запах сигаретного дыма. Она заставила себя подняться, вошла в дом. Фотография в разбитой рамке снова стояла на телевизоре. Микела нашла Дугана, взяла у него сигарету.

      – У меня есть полторы тысячи. Как думаешь, этого хватит, чтобы все тут исправить? – спросила она, неловко прикуривая чужой зажигалкой.

      – Ну, если я завтра вдобавок к этому обналичу свой чек из издательства, то, пожалуй, хватит.

      – Ты обналичишь ради меня чек?

      – Почему бы и нет? Ты же сама сказала, что во всем только моя вина.

      – Снова шутишь?

      – Нет. – Дуган увидел, как начала хмуриться Микела, и едва заметно улыбнулся.

      «Ты странный, – подумала она, оглядываясь. – Очень странный. Не знаю даже, кто больше меня сводит с ума: ты или та странная женщина из прошлого старика Пирса».

      – Что-то не так? – спросил Дуган. Микела спешно качнула головой.

      – Нет. Все в порядке. Я просто немного удивилась. Вот и все. – Она жадно затянулась сигаретой, выпустила дым, глядя себе под ноги. – Не хочешь пойти ко мне и чего-нибудь выпить? – Микела заставила себя поднять голову и встретиться с ним взглядом. – И не бойся, у меня в доме нет ни парализованных старух, ни прочих родственников. – Ее губы дрогнули, но улыбки так и не получилось.

      – Не думаю, что тебе сейчас это нужно.

      – Говори за себя. Ты хочешь пойти ко мне или нет?

      – Да.

      – Тогда пошли.

      Микела взяла его за руку и вывела на улицу.

      – Можешь пока посмотреть мои картины, – сказала она, когда они оказались у нее дома. На кухне загремела посуда.

      – Ты что, собралась готовить полноценный ужин? – крикнул Дуган.

      – А ты снова хочешь ограничиться хот-догами?

      – Если с пивом, то да. – Он улыбнулся, услышав безобидную брань, огляделся.

      Гостиная была просторной и светлой. Дешевая мебель медовых цветов. Потускневший ковер протерт у дивана и кресла. Телевизор старый, с рогатой антенной. Лиловый бюстгальтер на кресле. Под смятым пледом толстая черная кошка. Дуган посмотрел на приоткрытую в мастерскую дверь. «Что за картины рисует эта чокнутая девка?» Дверь скрипнула, когда он попытался открыть ее. Дуган замер, обернулся.

      – Я же сказала, что можешь посмотреть! – крикнула Микела, словно могла видеть сквозь стены.

      – Ладно. – Дуган нашарил на стене выключатель.

      Загудели лампы дневного света, обнажая десятки радужных пейзажей. Бензоколонки на фоне кукурузных полей. Опоры высоковольтных линий на фоне чистого голубого неба. Ростки деревьев, пробившиеся свозь толщу асфальта. Отражения мостов на водной глади… Дуган подошел к мольберту. Незаконченный рисунок дамбы в лучах заката был знаком и оживлял воспоминания.

      – Нравится? – спросила Микела. Дуган вздрогнул.

      – Не слышал, как ты вошла.

      – Я поняла. – Она подошла к мольберту с картиной дамбы. – Если бы не ты, то я могла дорисовать ее вчера.

      – Дорисуй по памяти.

      – Будет нечестно.

      – Почему?

      – Просто нечестно и все. –