Огонь. Матс Страндберг

виду Элиаса. И может быть, свою маму? Интересно, помнит ли она ее? Сколько ей было лет, когда мама умерла?

      – Не знаю, – осторожно ответила Мину. – Попробуй спросить у Книги.

      Линнея отвернулась.

      Вот и парк. Последний раз Мину была здесь в день последнего звонка. Но с тех пор ничего не изменилось. Сломанный забор. Забитая досками билетная касса. Разросшиеся кусты. Остроконечная крыша эстрады поднимается над кронами деревьев.

      Они вошли внутрь ограды, и чувство узнавания усилилось. Отсутствие перемен настораживало. Казалось, разрушения достигли определенной точки и прекратились, парк замер. И затаил дыхание.

      На эстраде стояла директриса.

      На ней была узкая юбка до колен и блузка цвета слоновой кости, как обычно застегнутая наглухо. На груди расплывалось влажное пятно. Мину не понимала, почему нельзя расстегнуть несколько пуговиц. Скрывать директрисе уже нечего. Девочки видели шрам на ее груди.

      Ворон, фамилиарис Адрианы, закаркал откуда-то с крыши, Адриана помахала ему рукой. Ее спина сегодня кажется прямее, чем обычно, а движения – еще более резкими.

      Мину и Линнея поднялись на эстраду, за ними последовали остальные.

      «Где-то здесь он ее похоронил», – думает Мину, обводя взглядом площадку.

      Жалко, что они не спросили у Николауса, где лежит тело Матильды. А то можно было бы почтить ее память и отметить могилу тайным, одним им понятным знаком.

      – Здравствуйте, девочки, – говорит директриса.

      Ее улыбка кажется натянутой.

      Мину обменивается с Линнеей быстрым взглядом. Обе девушки заметили, что директриса нервничает.

      – Я должна вам кое-что рассказать, – начинает директриса, но замолкает: слышится шум подъезжающей машины, гравий хрустит под колесами.

      Темно-зеленая машина резко останавливается возле ворот. Из нее появляется высокий мужчина в строгом костюме. Следом за ним, громко хлопнув дверью, из машины выходит Виктор.

      Память о Болотных копях начисто стерта у жителей Энгельсфорса. Никто из них здесь не бывает и дорогу эту не найдет.

      А чужой человек проехал сюда. И Виктора с собой привез.

      Мину переводит взгляд на директрису. Ее лицо застыло, как маска. Она опять была той Адрианой Лопес, которая год назад приветствовала Мину на пороге гимназии. Тогда Мину казалось, что эта женщина начисто лишена человеческих чувств.

      Адриана смотрит, как Виктор и неизвестный мужчина поднимаются на эстраду.

      Мужчине, на первый взгляд, лет сорок. Неужели он – отец Виктора? Тогда это какой-то генетический фокус, потому что темноволосый и кареглазый мужчина с кожей оливкового цвета внешне не имеет ничего общего с голубоглазым и бледнокожим блондином Виктором.

      И все же их явно что-то объединяет.

      Мину попыталась поймать взгляд Виктора, но он избегал встречаться с ней глазами.

      – Девочки, – сказала Адриана. – Это Александр и Виктор Эреншёльд. Они посланцы Совета.

      Адриана отошла в сторону. Мину посмотрела на Анну-Карин – лицо той стало землисто-серым, а вид был такой,