Операция «Шасть!». Александр Сивинских

Мамелюки. Где совесть была, давно хрен вырос. Вместо прочих чувств – жадность да злоба.

      Добры молодцы, выслушав Фенькины слова, собрались в передней. Алёша с хитрым прищуром глянул на моднейшего фасона купальные плавки Никиты. Видать, вспомнил про сорвавшуюся маёвку.

      – И у тебя тоже семейники, говоришь?

      Добрынин легонько сконфузился.

      – Чего ж они притормозили? – с нетерпением спросил Илья, подбрасывая в руке гриф от разборной гантели. – Становится скучновато.

      Алёша кивнул, соглашаясь, что скучновато, и ловко поймал рубчатую железяку в верхней точке траектории. Шепнул:

      – У тебя и так вон, какие кувалды.

      – Совещаются, – сообщила Фенюшка. – Трое злобных трусят до чрезвычайности. Предлагают сперва наподдать Илье, а потом разговаривать. А страхолюдина вроде как против. Бакшиша поминает.

      – Раз супостаты дверь ломать не спешат, я пока ванну сооружу, – сказал Никита. – Погорячее. Добро, братцы?

      – Какой разговор! – поощрил его Муромский. – Купайся на здоровье.

      Никита ускользнул. Вскоре зашумела вода.

      – Ну так что, Алексей, – справился Муромский, – впустим архаровцев? Не по-русски как-то гостей за порогом держать.

      – Само собой! – сказал Лёха, так и этак поворачивая гантельку.

      Илья отпер щеколду и рывком распахнул дубовую створку.

      – Привет, гаврики! Салют, Королевич!

      Гаврики обмерли. Вместо одинокого Муромского, сонного и растерянного, в квартире обнаружился целый отряд крепких парней. Пусть не вполне одетый, зато вполне боеготовый. Сам Илюха, разминающий круговыми движениями головы могучую шею. Какой-то кудрявый красавец с впечатляющей статью не то пловца, не то спринтера и с ещё более впечатляющей стальной колотушкой в кулаке. Да набегал вдобавок из глубины коридора третий. Коренастый, жилистый. На пальчике пропеллером длинные ножницы крутит. И лицо – ух, какое решительное.

      Четыре к трём, это вам не четыре к одному. Архаровцы заметно приуныли. Тыра косился на Попова, силясь сообразить, где мог его видеть раньше. Лёхе тоже казалось, что он где-то уже встречал этого неприятного типа, имеющего фигуру гориллы и крошечную головку мартышки. Пешеходный переход на проспекте Градоустроителей и дуэль на воображаемом оружии, вчистую проигранную джиповладельцем, оба вспомнили одновременно. Лёха усмехнулся, Тыра скрипнул зубами и отвернулся.

      После долгой-долгой заминки взоры посланцев Бакшиша, диковато рыскающие по стенам да полу, сошлись на Дредде. Где и утвердились. Во-первых, именно его Бакшиш назначил старшим. А во-вторых, мамелюки точно знали, что под просторным балахоном (или бурнусом, разве черномазых разберёшь) носит Королевич не только никчемный дикарский амулет, но и вполне цивилизованный – а главное, полезный! – обрез.

      Русско-папуасский отпрыск тяжело вздохнул, ощутив требовательные взгляды архаровцев. Особенно настойчиво пялился Тыра. Верный бакшишев подонок шевелил рукой, словно нащупывая что-то под мышкой, и корчил свирепые гримасы.