Танец с чашами Исход Благодати. О. Зеленжар

вскочил со своих мест, бросившись в пьяные пляски. Тьег удивленно наблюдал за этим, словно был свидетелем ритуала идолопоклонников. Он махом опрокинул в себя стакан и сморщился, как изюм. Асавин был уверен, что мальчишка сейчас исторгнет из себя содержимое желудка, но он оказался крепче.

      – Какая гадость, – простонал Тьег. – Будто кто-то в него нассал…

      – Не исключено, – ответил блондин и рассмеялся, когда лицо парня вытянулось. – Успокойся, это шутка. Первая кружка всегда тяжело дается, зато дальше…

      Его голос потонул в нестройном топоте, дребезжании посуды на столах и развеселом смехе, похожем на крик ишака. Мальчик налил себе еще вина, и этот стакан вошел в него с меньшим сопротивлением, а следом – ложка крабовой похлебки. Умница. Однако веселье Асавина быстро сникло. Среди дыма и плясок он увидел несколько знакомых лиц. Не подручные Френсиса, но с радостью доложат ему, где видели Сводника. Планы по расспросам придется менять.

      Из шума и мглы появилась танцовщица. На ее лице больше не было синих линий, хотя на голове все еще красовалась пестрая бандана с золотистыми кисточками. Тело в дешевом потрепанном платье, обнажающем смуглые плечи. Она широко улыбнулась Асавину, и ее зубы блеснули алым. Еще одна любительница Красного Поцелуя.

      – Эй, Князь Тьмы, – звонко сказала она, подойдя к их столу, – что ты здесь забыл, такой белокурый? Прямо сошел с церковной фрески.

      – Компенсирую красотой исключительно черное сердце, – осклабился Асавина. – И щедростью. Я отдал тебе все, что у меня было, моя милая.

      – Кто сказал, что ты красавчик? – женщина дерзко вздернула подбородок. – Третий сорт, еще и блондин!

      Ее слова напомнили об Уне, и это возбудило в Асавине желание. Хотя рыжая грубила с ядовитой желчью в голосе, а у этой в глазах так и плясали озорные огоньки.

      – Мое черное сердце разбито, – наигранно вздохнул блондин. – Но если ты ищешь первосортную молодость и красоту, обрати внимание на моего племянника. Краше личика ты здесь не найдешь, – он указал на раскрасневшегося от вина Тьега.

      – О нет, – женщина хлопнулась к Асавину на колени, – я предпочитаю зрелое вино и зрелых мужчин, а твой племянник мне в сыновья годится. Зато понравится моим дочерям.

      В ее голосе было лукавство, но она не солгала. Асавин удивился. Он думал, что она гораздо моложе, с таким-то гибким и подтянутым телом. А еще ему понравилось, что она пришла не за золотом.

      – Что, разочарован? – пропела танцовщица, обняв его за шею. – Мне позвать дочек?

      – Предпочитаю спелые персики, – осклабился он, ухватив женщину за задницу, – но дочек позови… Для моего племянника. Хотя нет, – Асавин улыбнулся еще шире. – Где твой табор, милая? Давно не веселился под открытым небом.

      Она рассмеялась, запрокинув голову, и Асавин увидел линию ее ключиц, уходящих под ткань платья. Затем она без спросу подхватила со стола его стакан и осушила одним махом. Струйка вина потекла по подбородку и капнула на лиф, выступающий двумя округлыми холмами.