Страх. Анатолий Рыбаков

потускнел, хотя и пытался бодриться. Приходила к нему какая-то женщина из Кежмы, Всеволод Сергеевич суетился, готовил угощение, женщина была худая, рано состарившаяся.

      Однажды Всеволод Сергеевич появился у их коровника, замахал бандеролью.

      – Почта пришла! Я захватил ваши газеты и письма.

      – Спасибо, дорогой!

      Саша сдернул с рук кокольды – оленьи рукавицы с разрезом, удобные для работы зимой, снял исподни – шерстяные рукавицы под кокольдами, надорвал конверт, посмотрел на дату и тут же перевернул страницу: Варины приписки всегда шли в конце. В этом письме ничего от Вари не было. Он надорвал второй конверт, опять нет.

      Третий. Наконец-то! Его охватывала радость, даже когда он видел ее почерк. Варя писала коротко: «У меня ничего нового. Живу, работаю, скучаю… Ждем тебя».

      А что она еще может открыто написать ему? Ничего… Так же, как и он ей. Но ему достаточно и этих слов. Главное, она ждет его, ему осталось торчать в этой проклятой Мозгове уже меньше двух лет. Вот что главное! И после этого, дадут ему жить в Москве или не дадут, они все равно увидятся!

      Улыбаясь, он рассовал по карманам письма.

      – Всеволод Сергеевич, идите ко мне, посмотрите пока газеты, мы скоро придем.

      Савва Лукич, добрая душа, золотой прямо-таки старик, свернул цигарку.

      – Чё письма-то попрятал. Читай, читай.

      – Потом посмотрю, – ответил Саша.

      Стало смеркаться, кончили работу, сложили инструмент в ящик, запрятали меж бревен.

      Дома Всеволод Сергеевич протянул Саше газету.

      – Читайте!

      – Подождите, дайте хоть раздеться.

      Саша снял полушубок, шапку, положил на печь кокольды, рукавицы, переобулся, потом взял газету.

      Постановление ЦИК СССР о терроре, опубликованное сразу после убийства Кирова, гласило:

      «1. Следствие по этим делам заканчивать в срок не более десяти дней. 2. Обвинительное заключение вручать обвиняемым за одни сутки до рассмотрения дела в суде. 3. Дела слушать без участия сторон. 4. Кассационные обжалования приговоров, как и подачи ходатайств о помиловании, не допускать. 5. Приговор к высшей мере наказания приводить в исполнение немедленно по вынесении приговора».

      – Это закон военного времени, – сказал Всеволод Сергеевич, – но ведь войны, кажется, нет. Никакая власть не смеет лишать обвиняемого права на защиту, а это постановление лишает подсудимого не только адвоката, но и возможности защищаться самому – если ему вручают обвинительное заключение за сутки, то он не готов к защите. Никто не смеет лишать обвиняемого права на кассацию, судьи могут ошибиться, никто не имеет права лишать обвиняемого надежды на помилование, без милосердия не могут существовать государства. Постановление хуже законов военного времени, ведь речь в нем идет не о совершенном убийстве, а вообще о терроре против работников Советской власти, это понятие растяжимое – под террор можно подвести все, что угодно, под работником Советской власти можно понимать кого хотите, начиная со Сталина и кончая колхозным счетоводом, которого мужик угрожал прибить