Страх. Анатолий Рыбаков

Юры он не знает. К тому же о таких вещах по телефону не говорят. Как же быть?

      Что за человек этот Альтман? Молодой, старый? Интеллигент, хам? Вообще-то Альтман – фамилия интеллигентная.

      Натан Альтман – художник, известный своей серией зарисовок Владимира Ильича Ленина и скульптурным портретом Ленина, выполненным с натуры. Живописец, оформлял и спектакли – «Мистерию-буфф» Маяковского, «Гадибук» в театре «Габима», «Бронепоезд 14–69» Всеволода Иванова, – но в его работах сильна примесь схематизма и абстрактности. Вадим об этом писал.

      Другой Альтман, Иоган – литературовед, театральный критик, старый член партии, редактор газеты «Советское искусство».

      Так что, возможно, и этот Альтман – интеллигент.

      Лучше бы интеллигент – с ним хотя бы можно объясниться. А хам? Сидит у себя в кабинете в сапогах, курит махорку, нарочно воняет, изображает пролетария.

      За последние годы Вадим научился обращаться с хамами, как они того заслуживают, казалось, он давно перестал их бояться. Нет! Голос старого Шарока поверг его в замешательство, он по-прежнему боится их, дрожит перед ними. Тем больший ужас испытывал Вадим перед тем таинственным, неведомым могущественным хамом, который сидит на Лубянке и ждет его.

      Этот могущественный хам оказался рыжеватым сутулым евреем в военной форме, с длинным носом и печальными глазами.

      Увидев Альтмана, Вадим с облегчением вздохнул. О своих знаменитых однофамильцах этот тощий рыжеватый военный наверняка не слышал, образование, видимо, в рамках шести – восьми классов, но на хама не похож. Впалые щеки, узкие плечи… Возможно, даже пиликал в детстве на скрипочке, во всяком случае, не сморкается двумя пальцами, пользуется носовым платком. И, надо думать, не выкручивает руки подследственным.

      – Садитесь!

      Вадим сел. Альтман вынул из стола бланк, положил перед собой, обмакнул перо в чернильницу.

      – Фамилия, имя, отчество? Год и место рождения? Работа и должность?

      Допрос? За что, почему? К тому же ему действовал на нервы монотонный голос Альтмана.

      На последний вопрос Вадим ответил так:

      – Член Союза писателей СССР. Я бы хотел знать…

      – Все узнаете, – перебил его Альтман, – должность?

      – В Союзе писателей нет должностей.

      Альтман воззрился на него.

      – Что же вы там делаете?

      – Я критик, литературный и театральный критик.

      Альтман опять уставился на него.

      – Получаю гонорар за свои статьи, – уточнил Вадим.

      Альтман все смотрел задумчиво. Потом записал «критик».

      Этот маленький успех ободрил Вадима, и он добавил:

      – Гонорары, конечно, незначительные, работа критика в этом смысле весьма неблагодарная. Но живем… Нас с отцом двое, отец мой – профессор Марасевич… – Вадим сделал паузу, ожидая реакцию Альтмана на столь значительную фамилию, но на лице Альтмана не дрогнул ни один мускул, и Вадим продолжал: – Он руководитель клиники, консультант кремлевской больниц�