Страх. Анатолий Рыбаков

в таких обтрепанных брюках?

      Саша покраснел. Брюки были единственные, и в Москве у него не было запасных брюк, только костюм, который подарил Марк.

      – Я обстригаю бахрому ножницами.

      – Остроумно… Посидите за занавеской, я приведу в порядок ваши брюки.

      Тон был, как всегда, категоричный.

      Потом Лидия Григорьевна протянула ему подшитые брюки.

      – Одевайтесь!

      Он оделся, вышел из-за занавески.

      Тарасик все сидел на прежнем месте, играл деревяшкой.

      – Тарасик, – сказал Саша, – пойдем на улицу, погуляем.

      Тарасик вопросительно посмотрел на Лидию Григорьевну.

      – Иди, – сказала Лидия Григорьевна, – сидишь целыми днями дома, иди!

      Она одела Тарасика, перевязала его платком крест-накрест, хотя было уже не так холодно, и они с Сашей вышли на улицу, пошли к Ангаре.

      Мальчик шел рядом с ним, серьезный, молчаливый, маленький, неуклюжий в перевязанном крест-накрест платке.

      – Сколько тебе лет? – спросил Саша.

      – Не знаю… семь, однако.

      – Значит, знаешь. Читать умеешь?

      – Не.

      – Буквы знаешь?

      – Знаю.

      – А стихи?

      – Не.

      – А тебе мама стихи читает?

      – Читает.

      – Какие?

      – Не помню.

      – Хочешь, я тебе почитаю?

      – Хочу.

      Они стояли над Ангарой. Пригревало. Тарасик мотал головой, видно, ему было жарко.

      Саша ослабил узел платка.

      – Лучше?

      – Ага.

      Тарасик вынул руки из рукавиц, они висели на шнурке.

      Саша взял его руку.

      – Не замерзнешь?

      Теплота маленькой, слабой детской ручки пронзила его. Он присел на корточки, взял ладони Тарасика в свои ладони.

      – Тепло?

      – Тепло.

      Мальчик смотрел на него серьезно. Саша подумал, что Тарасик, наверно, никогда не смеялся.

      – Так хочешь, стихотворение прочитаю?

      – Хочу.

      – Рукавицы надень.

      Тарасик натянул рукавицы.

      Саша поднялся…

      Белая заснеженная пустыня вокруг, только лес темнел на том берегу, освещенный с одного края солнцем. Потом потемнело. Солнце зашло за облако.

      – Тебе что-нибудь напоминают облака?

      Тарасик пожал плечами.

      – Не.

      – А вон корабль, видишь? Видишь, мачты, они будто обледенели. Паруса. Видишь?

      – Вижу, – неуверенно ответил Тарасик.

      Саша вспомнил «Воздушный корабль» Лермонтова и прочитал его Тарасику:

      По синим волнам океана,

      Лишь звезды блеснут в небесах,

      Корабль одинокий несется,

      Несется на всех парусах…

      Есть остров на том океане —

      Пустынный и мрачный гранит;

      На острове том есть могила,

      А в ней император зарыт…

      И в час его грустной кончины,

      В полночь, как свершается год,

      К высокому