Саксофон Гавриила. Михаил Земсков

подумал, что Акрам должен знать.

      – Сколько у тебя осталось патронов? – Позевывая, Акрам погладил бритый затылок.

      Нет, он спросил о чем-то другом, возможно, вполне мирном и даже возвышенном, но мне послышались «патроны». О чем же Акрам спросил на самом деле?

      А если бы у меня действительно были патроны, сколько бы их осталось на тот момент?

      – У меня не осталось патронов… – Подумав, честно признался я. Акрам вытащил шёлковый платок, хотел высморкаться, но почему-то передумал. Помял платок в пальцах, потом отпустил, расправил, дунул на него.

      – Придётся говорить… Не люблю говорить… – Интимно признался он. – А кем тебе приходится эта девочка?

      – Это цветок моей жизни.

      Акрам удивлённо поднял брови:

      – Ты был женат?

      Как истинный кавказец, Акрам обладал врождённым метафоричным мышлением. Именно к этой части его сознания я сейчас и взывал.

      – Мои страсти – мои птицы, разлетающиеся в разные стороны.

      – А мои мысли – мои скакуны… – Скорбно вздохнув, согласился Акрам.

      – Господь с тобой…

      – Аллах акбар…

      На том и порешили.

      Мы с Акрамом подружились в школе – учились в одном классе. Жили тогда ещё в Алма-Ате. Пять лет – с пятого по девятый класс – мы были почти неразлучны, особенно в течение того неполного года, пока существовала рок-группа «Убить зяблика». Но потом семья Акрама переехала в Москву, и «Зяблик» окончательно дал дуба. Я сбежал в Москву через два года, после окончания школы. Здесь мы снова встретились, и наша дружба возобновилась.

      Лена плюхнулась на пассажирское сиденье рядом со мной, поцеловала в щеку:

      – Поехали куда-нибудь? За город, на природу?

      – М-м… Поехали, – неуверенно проговорил я, несмотря на то, что Акрам обещал позвонить и подтвердить время встречи с парнями из клуба по поводу Машиных очков.

      – Только сначала что-нибудь поесть и кофе.

      – Окей… – Неуверенность постепенно, но неумолимо проникала во все клетки моего тела, словно невидимый, но всесильный вирус.

      – Ты чем-то загружен?

      – Н-нет… – Изо всех сил продираюсь через неуверенность к поверхности, к воздуху.

      – Значит, наверное, я загружена. Тяжёлый день какой-то. Сегодня неблагоприятный лунный день, плюс магнитная буря. Я продала всего семь телефонов, и все – дешёвые модели. Хотя семь – хорошее число. Может, все нормализуется.

      Автомобильные пробки, сигналы, выхлопные газы, толчки, остановки. В результате припарковались у ближайшей пиццерии. Посетителей внутри, к нашему удивлению, оказалось немного. Лена выбрала столик в глубине зала, у стены за колонной – небольшой уютный уголок. Лена вообще обладала чутьём на уютные и симпатичные места (фэн-шуйные, как выразилась бы она).

      Я заказал спагетти, Лена – пиццу.

      – Пойду вымою руки, – Лена поднялась со стула.

      – Хорошо.

      – И попудрю носик.

      – Хорошо.

      – Ты