Обраслечена поневоле, или Чешуйчатая подстава. Екатерина Романова

губами, слизывая сладостный нектар. Коснулась языком его губ и судорожно выдохнула. Персик с привкусом мяты. Кажется, я сошла с ума…

      Незнакомец не двигался. Не целовал, не отталкивал. Прижимал к себе и с напряжением вглядывался в мое лицо. Хотя, сколько можно называть его незнакомцем? Я решила именовать его Гардианом.

      − Ты пахнешь мятой, − заметила задумчиво, не в силах оторвать взгляд от его губ. Теперь я знаю, что за внешней твердостью и строгостью линий скрывается мягкость и удивительная сладость.

      − А ты – человеком, − презрительно заметил он и накрыл ладонью браслет на моем запястье.

      Зачем он его дернул? Еще раз и еще. Гардиан с остервенением пытался снять с меня артефакт, едва не вырывая руку вместе с плечом.

      − Что ты делаешь? – возмутилась, понимая, что сон граничит с реальностью. – Мне больно, отпусти!

      Дернулась, но мою руку держали крепко. Распахнула глаза и заметила нависших надо мной Грыхарда и кого-то, удивительно похожего на кандидата в императорские гончие. Как показывает опыт, если чья-то морда похожа на морду гончего, то, скорее всего, ему она и принадлежит.

      − По какому праву вы ворвались в мою комнату? – взвизгнула и, пользуясь замешательством мужчин, спрятала драгоценную во всех смыслах конечность за спину.

      − Ничего личного, Эйри. Ты же знаешь правило: кто платит золотом, тот и папа.

      О, этот вечный папа! Папа тот, у кого золото, и кто способен оторвать тебе руки и засунуть в места, о которых приличные леди говорят шепотом и только в уборной.

      − Давно ли я перестала быть папой, Грых?

      Тролль виновато потупил взгляд, потоптался на месте и вздохнул. Для полноты картины не хватало затылок почесать, но с этим и так все ясно. Обратила внимание на гончего. Согласна, этот меня явно перепапил.

      − Что здесь происходит? Как представитель закона вы обязаны…

      Мужчина усмехнулся и перебил:

      − Кто сказал, что я здесь как представитель закона?

      − На вас форма! – повысила голос, взывая к, прости Исконная магия, совести, ответственности, служебному долгу, наконец, этого альтернативно одаренного индивидуума.

      Провела взглядом по черному камзолу с ярко-красными эполетами и золотой нашивкой службы Императорских гончих. Один из тридцати. Точнее, двадцати восьми, потому что Персли и Кейлара я знаю, а этого, увы, нет.

      − Раздеться? – мазнув по мне масляным взглядом, спросил блондин.

      Обворожительно улыбнулась. Подалась вперед, мягко касаясь ладонями поросшего щетиной подбородка.

      − Грых, выйди, дорогой, − проворковала, не отрывая взгляда от голубых глаз императорского гончего. Он млел от моих поглаживаний, попавшись на первый крючок ментального воздействия.

      − Эйри… − по-отечески предупредил тролль.

      Да знаю я, знаю. За ментальное воздействие на императорского гончего мне могут голову отрезать. Но, если я не сбегу, мне отрежут руку, и тогда я стану инвалидом! Это в лучшем случае!

      Мысль о том, что рука – это меньше чем голова,