На горбатом мосту. Екатерина Полянская

сломанной хруст,

      На иных берегах расцветающий куст,

      Это голос, летящий сквозь мёртвую тишь,

      Долгим эхом становится. И только лишь,

      Задержавшись над лугом, дыханье моё

      Всё колышет былинки сухой остриё,

      Да ещё отраженья на глади пруда

      Смотрят в синюю бездну чужих «никогда».

      3

      В краю далёком, в городе Марии

      Душа осталась пленною навек.

      Озябший парк и улицы пустые

      Заносит снег, заносит первый снег.

      Там стук копыт и глухо, и тревожно

      Трёхтактным ритмом разбивает тишь

      И сонные деревья осторожно

      Нашёптывают: «Стой… Куда спешишь?..»

      А небо отчуждённо и высоко,

      И хрупкий лист ложится в снежный прах.

      И скачут кони далеко-далёко,

      И ветер сушит слёзы на глазах.

      «Охлюпкой, стараясь не ёрзать…»

      Охлюпкой, стараясь не ёрзать

      По слишком костистой спине,

      Я в Богом забытую Торзать

      Въезжаю на рыжем коне.

      Деревня глухая, бухая,

      Вблизи бывшей зоны. И тут

      Потомки былых вертухаев

      Да зэков потомки живут.

      В пылище копаются куры,

      Глядит из канавы свинья:

      Что взять с городской этой дуры?

      А дура, понятно же, – я.

      А дура трусит за деревню

      Туда, где и впрямь до небес

      Поднялся торжественно-древний,

      Никем не измеренный лес.

      Где пахнет сопревшею хвоей,

      Где тени баюкают взгляд,

      И столько же ровно покоя,

      Как десять столетий назад.

      Где я ни копейки не значу,

      А время, как ствол под пилой,

      Сочится горючей, горячей

      Прозрачной еловой смолой.

      «Рыжая псина с пушистым хвостом…»

      Рыжая псина с пушистым хвостом

      Дремлет в тенёчке под пыльным кустом

      И, полусонная, в жарком паху

      Ловит и клацает злую блоху.

      Рядом, приняв озабоченный вид,

      Вслед за голубкой своей семенит

      Самый влюблённый из всех голубей…

      На воробья налетел воробей —

      Бьются взъерошенные драчуны,

      Не замечая, что к ним вдоль стены

      Тихо крадётся, почти что ползёт

      Весь напряжённый, пружинистый кот.

      Как хорошо, что они ещё есть

      В мире, где горестей не перечесть,

      В мире, дрожащем у самой черты, —

      Голуби, псы, воробьи и коты.

      Трёхстрочия

* * *

      купила проездной —

      нет, не дождусь

      счастливого билета.

* * *

      утром в небо взглянула,

      а там – пустота:

      ласточки улетели.

* * *

      после грозы

      капли дрожат на ветвях —

      тихо смеются деревья.

* * *

      тёмная влага на сучьях

      подстриженной липы —

      дерево плачет безмолвно.

* * *

      сломанной