Девушка из песни. Эмма Скотт

голос, как у испуганного идиота. Но если здесь кто-то жил, хоть один, хоть двое, хоть десятеро, мне не хотелось быть невежливым.

      Или убитым.

      Хижина оказалась пустой. И больше по размерам, чем я думал. Фонарика не хватило, чтобы сразу осветить все внутри. Сквозь прорехи в крыше и лишенное стекла окно просачивался лунный свет, выхватывая на полу целые кучи песка.

      Я прикинул, что хижина была около двухсот квадратных футов. Шаткие и неровные деревянные доски на полу. Беспорядочная куча удочек в углу, обмотанных леской – прямо как седые волосы ведьмы. Ведро. Скамейка. Даже маленький столик с ржавым ножом для снятия чешуи.

      Я нашел рыбацкую хижину, обветшалую и продубевшую от соли. Затерянную между скал, забытую и пустующую многие месяцы, если не годы. У нее был свой собственный небольшой участок пляжа, а океан бушевал в сотнях ярдов отсюда и не представлял опасности.

      Моя.

      Я опустился на треснувшую, но все еще крепкую деревянную скамью. Внезапно накатила дикая усталость. Я положил руку на стол и опустил на нее голову, вдыхая запах дерева и соли. Глаза тут же закрылись.

      Когда засигналили часы, в единственное окно хижины струились первые рассветные лучи, золотыми брызгами просочившиеся сквозь щели в досках. Я сразу понял, где нахожусь, как будто приходил сюда многие годы.

      Сокровище. Я нашел спрятанное сокровище.

      Как и четыре года назад, когда я, спотыкаясь, выбрался из леса и увидел лицо Вайолет Макнамары в окне ее спальни.

      Я разжевал несколько конфет и допил бутылку апельсинового сока. Когда почувствовал себя увереннее, размял затекшее от неудобной позы тело и схватил гитарный футляр.

      Снаружи солнце только-только показалось из-за горизонта. Глаза защипало от слез – конечно, просто от холодного ветра, а не от захватывающего вида, как утренний свет разливается по океану. Уже не яростному, но спокойному. Безмятежному.

      Перед своей хижиной я нашел плоский камень и сел лицом к воде. Вынул гитару из футляра и перекинул через плечо ремень. Пальцы правой руки тут же нашли свое место на ладах, а левая потянулась к струнам.

      Солнце взошло, и я заиграл песню Вайолет. Мой голос – охрипший и надсадный, как старое дерево, – запел слова, годами запертые в моем сердце. Я запел громче, с большим чувством ударяя по струнам гитары. Питаемые тщетной, безнадежной тоской, слова взлетали все выше и выше…

      Пока их не подхватывал ветер и не разрывал в клочья.

      Все, чего я хочу

      Притворюсь, что прекрасно справляюсь и сам,

      Потерянная душа, не верящая в чудеса.

      Я стер ноги в кровь по твоим следам.

      Нет, не будет лучше, не надо обещать.

      Скитальцу тоже нужен дом, нужна семья,

      Так, может, сегодня ночью полюбишь меня?

      Ты рядом со мной, но так далека,

      Сотни слов норовят соскочить с языка.

      Но ничего сказать не могу,

      Прячу чувства в песне, у всех на виду.

      Не