Девушка из песни. Эмма Скотт

ее лицо, вошла в мою следующую песню.

      – Ох, ни фига ж… – выдохнула она и прикрыла рот рукой.

      Она пробежала глазами первую страницу.

      – Меня взяли. Взяли!

      Она бросилась мне на шею. Ее тело дрожало от возбуждения, и я обнял ее так крепко, как только осмелился. Вдохнул ее свежий цветочный аромат и позволил себе на мгновение коснуться пальцами шелка ее волос. Она грудью прижалась к моей груди, и я с трудом сдержался, чтобы не скользнуть ладонями по ее стройной талии ниже, к широким бедрам и округлой попке. Она была не просто красива, но еще и соблазнительна… о чем мне частенько напоминало мое семнадцатилетнее тело.

      Я отстранился от нее прежде, чем мой член возьмет на себя смелость сообщить о пошлых мыслях. Я хотел ее, отчаянно, но сначала она должна узнать, как сильно я ее люблю.

      Она вцепилась в листок обеими руками.

      – Поверить не могу. Мне просто необходима эта Волонтерская программа. Вишенка на торте к моим шансам поступления в медицинский колледж.

      Я ухмыльнулся.

      – Ты уже упоминала об этом не раз и не два.

      – Не умничай. – Она дружески ткнула меня кулаком в плечо и открыла вторую страницу. – Давай посмотрим, к кому меня прикрепили. Надеюсь, это ты.

      Я небрежно прислонился к ее столу, не позволяя показать, как сильно мне этого хочется.

      Мне не нужен волонтер, если им окажется не Вайолет, но мой эндокринолог рекомендовал воспользоваться этой программой. Справляться с моим видом диабета трудно, труднее, чем с остальными. Будь Вселенная ко мне благосклонна, Вайолет прочла бы мое имя и адрес. Тогда она бы приходила ко мне два раза в неделю, помогая измерять глюкозу, колоть инсулин, проверять наличие игл и шприцов, правильных продуктов в холодильнике. Вайолет и так почти все это делала, просил я ее или нет, но, если бы ее официально ко мне прикрепили, ей пришлось бы два раза в неделю бросать бесконечную учебу и новых популярных друзей. Она была бы в моем полном распоряжении.

      Но Вселенная оказалась не только не благосклонна, но и откровенно жестока.

      – О боже, – выдохнула Вайолет, опускаясь на кровать. Она подняла на меня свои темно-синие глаза, в которых промелькнул страх.

      – Что там? Кто?

      – Может, мне не стоит тебе говорить. Врачебная тайна.

      – Да брось, Ви. Это же я. Ты же знаешь, что я никому не проболтаюсь.

      Вайолет закусила губу.

      – Поклянись, что не расскажешь. Потому что это серьезно. Серьезнее, чем я ожидала.

      – Клянусь.

      Она понизила голос:

      – Меня прикрепили к Нэнси Уитмор. Маме Ривера.

      «Ривер, мать его, Уитмор. Ну конечно».

      Я прокашлялся.

      – Она больна?

      Вайолет кивнула.

      – Здесь не указаны подробности, но буквально на днях папа отвозил свою машину в уитморскую автомастерскую. Когда он вернулся, они с мамой тихо разговаривали. Я больше одного раза услышала слово «рак». – Она опустила руку. – Господи, бедный Ривер. Наверное, поэтому он этим летом не веселился с нами.

      «Нами» было относительным