Судьба калмыка. Анатолий Григорьев

определила:

      – Это Беляев Витька! Потому, как документов у него с собой никаких не было. Все было дома.

      Его нормально похоронили, даже поминки в столовке гаража были. На поминки народу привалило не счесть. В столовке сделали три захода по стакану водки, тарелке вермишели, стакана компота с кусочком хлеба на брата и баста! Поминальные продукты закончились. Народ негодовал. И половина людей не могла помянуть геройски погибшего офицера. Заплаканная Шурка в черном платье вышла на улицу и стала из сумки раздавать по две карамельки девчонкам и маль-чишкам, набежавшим на поминки в несчетном количестве. Карамелек всем тоже не хватило. Особо нищие бабы – стояли большой гурьбой и выкрикивали:

      – Вишь, сучка дожила до чего, поминки толком о муже сообразить не сумела! Она другое, зато хорошо умеет соображать!

      И из темноты короткого зимнего дня неслись маты.

      Пачкая черный платок песчинками сахара от карамелек, Шурка, заливалась слезами и хрипела:

      – Простите, ради Бога – время такое!

      – Ага, ага! – щерились бабы, – Бог-то с тобой разберется, он все видит.

      Вышедший из столовой раскрасневшийся участковый, услышав бабьи выкрики, прикрикнул на них:

      – На пятнадцать суток захотели? Сейчас организую! – и он демонстративно взялся за кобуру.

      Бабы огрызаясь, уходили прочь. Ребятишки хохотали. А он, подойдя к Шурке, оценивающе оглядел ее и участливо сказал:

      – Не обращайте на них внимания, Александра Михайловна, не-воспитанный народ, им бы только нажраться на дармовщину. А у Вас еще жизнь впереди! Ну вот, вышло так, что ж! – и, помедлив, доба-вил, – а нам еще протокол до конца дописывать придется, район тре-бует. Придется идти в контору.

      – Ой, – зарыдала Шурка еще громче, – хоть вы-то меня понимаете! – и, уцепившись за рукав его полушубка, она приникла к его плечу.

      – Тихо, тихо, любое горе проходит! – успокаивал ее участковый, ведя на выход из гаража.

      А из темноты неслись им вслед бабьи выкрики:

      – Щас, тебе он допишет, чего не дописал морячок! Ой, умора, смотрите бабы, вместо конторы к Коваленчихиной бане пошли, прото-колы там дописывать!

      – Народ, он какой? Он тебе поможет, и он же тебя в грязь втопчет, – рассуждал он отечески.

      И уже более уверенно шагал Гошка, выйдя из зоны бабьей видимости. Шурка покорно шла сзади него по узкой тропинке, ведущей к бане.

      Глава 11

      Вчерашние похороны – погибшего Витьки Беляева в нелепой катастрофе – обсуждались во всей очереди за хлебом. В центре внимания была Буланиха, которая подходила то к одной кучке баб, то к другой. Ей даже удалось побывать на поминках в последнем заходе и, поджав губы куриной гузкой, она сокрушенно качала головой:

      – Да разве это поминки? У порядочной жены было бы намного лучше. Ну, а Шурка, как Шурка – сами знаете. Да если б я не обнаружила ее с хахалем еще неизвестно, сколько бы органы бились над рассле-дованием.

      – А че, Маруська, ее-то признали виновной в смерти Витьки?

      – Ну,