Кодекс скверны. Предтеча. Ольга Ясницкая

Какое же горькое на вкус это слово. И запах у него точно у тлена, как и запах участи, уготовленной для неё собственным дядей.

      – А ты сама узнай! – Ровена решительно протянула руку.

      Та покосилась на ладонь и покачала головой:

      – Нет. Я не могу.

      – Можешь! Я хочу, чтобы ты увидела.

      – Вы уверены? Это может быть больно.

      – Больнее мне уже не будет. Смелее же!

      Восемьдесят Третья заглянула в глаза и сжала ладонь. Кожа под её пальцами побелела, давящая боль пронзила руку, потекла раскалённым железом по венам, впилась в виски острыми иглами.

      Ровена вскрикнула, но не услышала собственного голоса. Тишина накрыла всё вокруг глухой поволокой. Смолк щебет птиц в саду, шелест листьев над головой.

      Чужая воля рванула её в непроглядную черноту, сжала, как синичку, в огромной ладони. Воздух! Ей нужен воздух! Она начала задыхаться. Первобытный ужас охватил разум, окатил с головы до ног ледяной волной.

      «Она убьёт меня!» – судорожно промелькнуло в голове. – «Зря я ей доверилась».

      Внезапно невидимая рука бесследно исчезла, оставив её парить в беззвучной пустоте. Ровена жадно глотала воздух, пыталась усмирить вырывающееся из груди сердце.

      Где она? Что это за место?

      Из темноты проступило лицо отца. Глаза, полные нежности и умиления, смотрели сквозь неё куда-то в пустоту.

      – Папа? – тихо прошептала Ровена.

      Голос вернулся и она повторила, но уже громче:

      – Папа! Ты меня слышишь?

      Он не ответил. Это не призрак. Воспоминание. Восемьдесят Третья проникла в память.

      Разноголосый шепот заполнил бесформенное пространство. Некоторые фразы звучали отчётливо, но отрывками, без какого-либо смысла, другие и вовсе не разобрать.

      И вот уже вместо отца перед ней добродушное лицо старой Нанни, которое тут же сменилось на Максиана с хитрой улыбкой на губах. Лица, знакомые и давно позабытые, мелькали одно за одним, словно ветер перелистывал страницы открытой книги. Голова закружилась от мелькающих образов, которые вскоре слились в сплошную белую полосу. В ушах зазвенело от голосов.

      – Она слишком мала для такого! – прозвучало вдруг отчётливо, и гомон стих.

      Ровена рассматривала застывшее лицо Севира со строгим взглядом из-под нахмуренных светлых бровей.

      – Слишком мала… – повторил голос и образ ослепительно ярко вспыхнул.

      Она зажмурилась, выждала, пока свет перестанет бить в лицо, а когда открыла глаза, обнаружила, что стоит посреди засыпанной песком площадки. Вокруг неотличимые друг от друга фигуры в чёрной, до боли знакомой, форме. Вдалеке слышны приглушённые крики. Солнце нещадно палит над головой.

      Терсентум. Она снова вернулась в тот день.

      Ровена медленно повернула голову в надежде увидеть отца. Её догадки подтвердились. Он стоял рядом и молча наблюдал за осквернёнными.

      – Папа? – позвала она.

      Он не шелохнулся.

      – Папа, это я! Прошу, ответь!

      – Храни