Вкус долины смерти. Мария Грантовна Сокасян

о жарком солнце Тосканы, бескрайних берегах, пустыне Мохаве, да, о чем угодно – только не о крови, подумай о своём отце, о Дэмиана, который бросил тебя, о том «как суп в котле, кипит вода в морях».

      Это помогает отвлечься. Я отвернулась и побежала к дому и стала кулаками бить в дверь. Эдриан меня впустил, удивившись, что его дочь делает за домом.

      – Никаких вопросов! Я вооружена и очень опасна, – я завернула за угол и тут же кинула вниз к Докери. Он открыл дверь, изумившись, что я пожаловала.

      Я знала, что мои неконтролируемые приступы, которые уносят меня на бензендриновой лодке в сомнительное путешествие, должны закончится. Я уверена, что «молодой и очень перспективный врач» мне поможет:

      – Научи меня справляться с жаждой. Ты – единственный, кто может помочь мне в этом деле.

      Докери поднял палец вверх и подошёл к своему столу, он достал листок и протянул мне.

      – Я занят сейчас. Освобожусь скоро.

      О, нет! Только не руководство пользователя! Мне нужна простая человеческая беседа, я просто устала страдать, быть всегда злой, одинокой, серьёзной, смешной, но всегда – голодной. Люди никак не рождаются злыми. Среда делает из них монстров. Что же стало с Дэмианом, каким он был прекрасным человеком, горящим надеждой.

      Но всё подвержено гнили. Он был таким живым, что казался мертвым, ибо в этой жизни не было ничего такого, что цепляло и горело. Все выглядело мертвым гнилым, все было сама гниль. Он сгнил только, появившись на свет из чрева своей матери. Он вылез не жить, а истлевать жизнью, силы его покидали, и он уцепился за мня. Я не могла его спасти, ибо мне бы пришлось отдать ему свою жизнь.

      Дэмиен любезно зазывал меня на вечер в ресторан одноногих девиц лёгкого поведения, где они одевались лучше, чем я. Мы бы слушали, пьянели от темноты и скуки ожидания, потом мне пришлось испариться, так как я перестала нравиться себе, а значит и другим. Я бы попросила не провожать меня, а сама бежала стремглав, лишь бы он не ухлестнул вслед. Я была слишком зрячей, поэтому и слепой. Я видела все его пороки, потому и боялась и его и видела его отражение в себя. Он был похож на меня, он нес боль в себе и опускал ее на мои плечи, только открыв рот. Я была атлантом, водрузившей на своих плечах весь груз его страданий. Моя жизнь стала темнее самой черной ночи в сахаре. Я была похожа на призрак, мечущегося за живым. Я перестала спать, пить и есть.

      Одна мысль о нем была маленькой смертью для меня. Я была бременем для Армии Спасения, я забрала всю его боль и теперь кровоточила ей заново. Я любила его сильнее, крепче и, невозможность наших отношений всё чаще вырисовывалась. Это убило меня. Я нашла гроб и уснула в нем вечным сном. Меня не беспокоили ни мертвые снизу, ни люди, шумные, сверху. Я была здорова, а потому и очень больна. Я вдруг понимаю, что мне нужна эта правда, что мне надоело питаться иллюзиями. Нужно находить спасение в чем-то более разумном и великом. Например, в Уильяме…

      – Зачем убили девочек? Нельзя убивать детей…

      Выпив крови, я начала бредить. Меня некому было проводить