Институтка. Любовь благородной девицы. Ольга Вяземская

не сорвали!

      Классная дама вновь улыбнулась – слышала она об этой коллизии, причем от самой мадам Горевской. Вернее, читала в подробнейшем письме, полученном ко дню ангела.

      – Продолжайте, мадемуазель…

      – Благодарю, мадам, – Томская учтиво кивнула. – После сей церемонии, которая должна была закончиться ровно в девять, начинался урок, за ним, после небольшого перерыва, – второй. Этот второй, чаще урок математики или физики для большого класса и Закона Божьего для маленького, заканчивался ровно в полдень с выстрелом пушки со стены Нарышкина бастиона… Далее мы обедали и до двух часов пополудни была рекреация. Летом гуляли в саду, зимой сначала во дворе, а потом, когда становилось совсем холодно и избыточно снежно, в двух больших рекреационных залах, где занимались гимнастикой. В одной зале сходились все отделения большого класса, а в другой – все отделения маленького. В это же время девушки, обучавшиеся музыке, рассаживались по очереди за множество фортепьяно, рассеянных по классам, дортуарам и залам. Стояла ну просто стена из разных музыкальных фраз: идешь, бывало, по коридору нижнего этажа, а со всех сторон слышатся гаммы, экзерсисы, и все это сливается в один нестройный гул. Подымаешься в коридор второго этажа – те же звуки несутся изо всех комнат, на третьем этаже – то же самое. Для непривычного уха терзание, да и только!

      – Да-да, мы так быстро привыкали к этой какофонии, что и не замечали ее вовсе, словно ее не существовало, – согласно кивнула мадам Рощина Лидочке.

      – После рекреации до пяти часов опять два урока с небольшими перерывами между ними. В пять в класс к нам приходила горничная, милая такая, все нас жалела и приносила в переднике булки, на которые воспитанницы набрасывались, как голодные волки, хотя… Да, следует заметить, что так вели себя только воспитанницы в маленьком классе. В большом же институтская выучка уже брала верх: резкое проявление любого чувства, даже голода, обуздывалось, и воспитанницы разбирали булки с небрежной чинностью. От пяти пополудни до шести сидели по классам, вот как мы с вами сейчас. Это время предназначалось для приготовления уроков, но редко кто и впрямь готовил уроки. То был наш самый любимый и самый свободный час дня…

      Теперь мадам Рощина и Лидочка говорили, почти перебивая друг друга. Выпускницы любовались своей наставницей и ее помощницей, у которых от возбуждения горели глаза. Понятно, что воспоминания всегда сохраняют для нас только самые светлые, радостные мгновения нашей жизни. Боль, печаль, тоска уходят, их нет в том прекрасном, что остается в наших душах от прошлого.

      – О да, классные дамы уходили к себе в комнату отдохнуть, и их сменяли пепиньерки, которые были далеко не так страшны. Сами еще не отвыкшие от платья с нарукавниками и пелеринки, они не успели проникнуться начальственной строгостью и были снисходительнее. Их не боялись и обращались с ними запросто. Двери всех отделений раскрывались в коридор. Институтки толпились в нем, переходили из одного