Ахульго. Шапи Казиев

не явились!

      – Я того же мнения, – ответил Фезе.

      Он выехал вперед и приказал:

      – В атаку!

      Забили барабаны, войско Фезе двинулось вперед, где на подступах к аулу разгоралась битва.

      Фезе все еще надеялся взять Шамиля. Но жители защищали аул вместе с опытными и отлично вооруженными мюридами.

      Несколько атак захлебнулось. Шамиль позволял убирать раненых и убитых, надеясь, что Фезе поймет тщетность своих усилий и отойдет. Но генерал жаждал реванша. Он отвел солдат, чтобы снова пустить в ход артиллерию.

      На перевале, справа от села, появилась толпа конных и пеших горцев. Это прибыл Ахбердилав с мюридами и поднятыми по тревоге ополченцами. Не зная, как теперь поведет себя Шамиль, Фезе прекратил атаки, выстроил войска прямоугольником, в каре, и стал выжидать.

      Увидев, как обстоят дела, Ахбердилав предложил Шамилю атаковать неприятеля.

      – Пока нам лучше оставаться здесь, – сказал Шамиль.

      Тут из рядов прибывших мюридов показался седобородый изобретатель Магомед.

      – Но у них пушки!

      – А нам их так не хватает, – с сожалением качал головой Ахбердилав.

      – Мы их захватим! – убеждал Магомед.

      – Ты хочешь, чтобы я отдал всех наших людей ради какой-то пушки? – осадил его Шамиль.

      – Слишком дорогая цена.

      Вдруг о стену рядом с Шамилем чиркнула пуля. Затем рядом просвистела еще одна.

      Шамиль спешился, и тут над его головой пролетела третья пуля, выбив из стены осколки.

      – Снайпер, – определил Юнус.

      – Они узнали тебя по шашке на правом боку, – предположил Султанбек.

      – Солдаты думают, что ты левша.

      – Горе им, если я возьму шашку в правую руку, – усмехнулся Шамиль, перевешивая шашку на другой бок.

      Противники простояли в том же положении еще один день. Вечером на плечо Юнуса сел голубь, вернувшийся от Ага-бека.

      – Умная птица, – улыбнулся Шамиль.

      – Накорми ее и спрячь в клетку.

      Ночью в русский лагерь, переодевшись солдатами, пробрались Магомед и Султанбек. Они собирались похитить пушку. Орудия стояли на взгорке, готовые к движению и удерживаемые только подпорками. Пока Султанбек удерживал оглушенных солдат, Магомед вынул подпорки. Пушка сдвинулась с места, а затем покатилась с горы, круша по пути костры и палатки. Пушка оказалась слишком тяжелой. Она не остановилась, как рассчитывал Магомед, на дороге под аулом, а пронеслась через все рытвины и полетела в пропасть. Магомед чуть не плакал от досады и готов был последовать за пушкой, если бы его не удержал Султанбек.

      В лагере начался переполох, но никого поймать не удалось.

      Ночью выпал снег, и утром на нем была ясно видна колея от колес пушечного лафета, которая вела прямо к пропасти. Потерю пушки списали на нерадивых пушкарей, плохо поставивших подпорки. В наказание Фезе приказал их расстрелять, потом заменил расстрел на шпицрутены. Когда началась экзекуция, Фезе отменил и ее во избежание солдатского бунта. А преступных пушкарей поставил во главе колонны,