Ахульго. Шапи Казиев

комиссии. Его выпустили только через четыре месяца.

      Служебное рвение Чернышева сделало его близким к императору человеком, и он получил пост военного министра.

      – Он преследует нас! – рыдала Екатерина Евстафьевна.

      – Он хочет нашей крови!

      – Делать нечего, душенька, – говорил Граббе.

      – Надобно ехать.

      Он стоял у окна и смотрел на игравших в саду детей, будто навсегда с ними прощаясь.

      – Он тебе мстит! – продолжала причитать жена.

      – Я поеду с тобой! Брошусь в ноги императрице.

      – Поеду один, – сказал Граббе.

      – Еще ничего не известно.

      – Этот сатрап, этот нахальный выскочка, парвеню!..

      – Довольно! – уже тверже сказал Граббе.

      – Он как-никак военный министр. К тому же граф.

      – Граф! – горько усмехнулась Екатерина Евстафьевна.

      – Разве благородные люди так поступают?

      – Да, мы повздорили, но это дело прошлое, – сказал Граббе.

      – Я служил, и наградами меня не обходили.

      – Другому дали бы больше, – гневилась жена.

      – А знаешь ли ты, что этот пошлый Чернышев…

      – Полноте, Катенька, – прервал ее Граббе.

      – Люди услышат.

      – Нет уж позволь… – упрямилась Екатерина Евстафьевна.

      – Не хотела тебе говорить, но раз уж на то пошло…

      – Так в чем дело? – насторожился Граббе.

      – А в том, что военные министры у нас заняты не солдатским обмундированием, а дамскими юбками.

      – В каком это смысле? – не понял Граббе.

      И супруга принялась излагать весьма пикантную историю.

      – Супруга его, в девичестве графиня Зотова, по матери внучка князя Куракина, – начала издалека Екатерина Евстафьевна.

      – А у того побочные семейства…

      – Ну так что же? – торопил Граббе жену.

      – Так вот одна девица, тоже внучка Куракина, жила у Чернышевых, – продолжала Екатерина Евстафьевна.

      – И наш военный министр не замедлил ее соблазнить.

      «Ловко!» – подумал Граббе, но жене сказал:

      – Это нонсенс!

      – А потому, как нужно было сбыть опозоренную девицу с рук, – рассказывала Екатерина Евстафьевна с видом заговорщицы.

      – Чернышев подыскал ей покладистого мужа.

      – Кого же? – спросил Граббе, хотя его это мало интересовало. Он уже перебирал свои ордена, решая, какие надеть.

      – Некоего Траскина.

      – Кто таков? – поморщился Граббе, впервые услышав это имя.

      – Временщик, подстать Чернышеву, – сообщила Екатерина Евстафьевна.

      – Известно только, что на лицо безобразен, тучен до уродливости и жаден неописуемо. Вот его и пустили по интендантской части.

      Увидев, чем занят супруг, она уткнулась ему в плечо и сказала:

      – Надень все. Ты их кровью своей заслужил, ранениями.

      Но Граббе решил явить скромность