Назови мне свое имя. София Эдель

сказал он после короткой паузы.

      – Ну, сейчас дело громкое.

      – И резонансное, – согласился Пол. – Да. «Эрик Клайслер против «Эйэфджи Технолоджи». Сегодняшнее заседание прошло успешно. У меня есть все шансы на победу.

      – А в чем суть дела?

      – Клайслер считает, что «Эйджифи Технолоджи» использует его разработку в производстве нового поколения микроволновых печей, и требует многомилионную компенсацию. Компания с ним не согласна.

      – А как считаешь ты?

      – Я адвокат, а не судья. Мое дело – защищать клиента.

      – Даже если клиент виновен?

      – По умолчанию, клиент не виновен, пока не доказана его вина. Определять вину – задача суда.

      – Подожди. Ты же изучил дело, неужели из материалов непонятно, кто прав, а кто – нет? Они действительно украли разработку?

      – Моника, каждый должен заниматься своим делом. Что будет, если врач начнет рассуждать, стоит ли ему лечить пациента? А вдруг к нему попал грабитель? Вор? Насильник? Что теперь? Не оказывать помощь? Нет. Врач лечит всякого, кто к нему придет. Я делаю то же самое.

      Слова Пола звучали логично. Юриспруденция – сложная сфера; я знала, что в ней много нюансов, тонкостей и спорных ситуаций. Но что, если вина клиента очевидна?

      Подъем тяжелый, но времени у меня не так много, поэтому я иду без остановок. И вот я на вершине. Сажусь на огромный, нагретый солнцем валун, пытаюсь отдышаться и прийти в себя. М-да. Пол прав, давно пора начать хотя бы бегать по утрам. Мне еще нет и тридцати, а получасовой подъем совершенно выбил меня из сил.

      Дышать становится легче, я поднимаю голову, и у меня снова перехватывает дыхание.

      Я – на небольшом каменном утесе: до обрыва всего с десяток шагов. Над головой – ярко-синее небо, внизу – желто-золотистый лес, раскинувшийся до самого горизонта. К краю обрыва ведут естественные пологие ступени. Между камней растут цветы, и я подхожу ближе и сажусь на корточки, чтобы рассмотреть их. Дует ветер, легко всколыхнув лепестки. Я поворачиваю голову в сторону обрыва, и внезапно на меня накатывает ужас.

      Я трясу головой, но наваждение не проходит. Я резко выпрямляюсь и снова оглядываюсь. Что происходит? Внутри меня – смесь тревоги, ужаса и чего-то еще, чему я не могу дать названия, какого-то смутного беспокойства. Я стараюсь дышать ровнее, но тут, в этой оглушительной тишине, в накатывающей волнами панике внутренний голос спрашивает: неужели это та самая скала? Я тут же отгоняю эту мысль. Мало ли скал в гористой местности? Но интуиция не умолкает, и голосок в моей голове шепчет: ты себя успокаиваешь, потому что тебе страшно. А на самом деле прекрасно знаешь, где ты.

      Сердце колотится, словно хочет выпрыгнуть из груди. В воздухе повисла угроза. Я чувствую ее всюду: в этой дикой, нереальной красоты пейзаже, в тишине, не нарушаемой даже пением птиц. В том, что я – одна. На Проклятой скале.

      Весь мой скептицизм исчез. Я осталась один на один с опасностью – невидимой, нереальной, но абсолютно ощутимой. И я никак не могу понять, в чем она заключается.

      В памяти тут же всплывает