Назови мне свое имя. София Эдель

боялись выходить на улицу. Подозревали друг друга. Боялись за своих жен и дочерей.

      – Простите, – говорю я, чувствуя вину за свой неприкрытый скептицизм. Конечно, местные жители привязаны к своим суевериям и историям. – Я не хотела вас обидеть. Просто все это звучит так странно…

      – Я понимаю. Но я надеюсь, вы прислушаетесь к моим словам, – Хайке поправляет свой баварский передник. – Вам не стоит туда ходить, и вообще никому не стоит.

      – Спасибо за предупреждение. Еще раз простите.

      Я возвращаюсь к Полу, и мы выходим из кафе. Я все еще под впечатлением от странного рассказа Хайке. Почему она не готова поверить, что настоящих убийц поймали, из-за каких-то нестыковок в деле, но верит, что девушек убило привидение? То есть, это более логичная версия? И что она имела в виду, когда говорила, о том, что Сумасшедший – не совсем человек? Она сама-то нормальная?

      – Ну так что там с гидом? – спрашивает Пол.

      – Пока ничего. Хайке сказала, что лес проклят, – отвечаю я со скептической усмешкой. – И что гида здесь я не найду.

      – Проклят?

      – Наверное, она… немного не в себе. Она рассказала такую странную историю…

      – Что за история?

      – Мне даже не хочется ее пересказывать, – искренне говорю я. – Какой-то бред.

      – Поищи завтра туристический информационный офис, там тебе должны помочь с гидом.

      – Хорошо.

      – Моника, только если ты не найдешь гида, – никакого леса, договорились?

      – Договорились.

      – Ну и отлично. Может, возьмем по бутылке пива на ночь? – спрашивает Пол, указывая головой в сторону бара, в котором мы сидели вчера. – Мы все-таки в отпуске.

      Я безразлично пожимаю плечами, и мы заходим внутрь.

      Сегодня все выглядит совсем по-другому: все столики заняты, у барной стойки не протолкнуться, играет музыка. На небольшом пятачке трое ребят расчехляют музыкальные инструменты. Один из них уже достал гитару. Он пару раз ударяет по струнам, внимательно прислушиваясь к звучанию.

      – О, и тут сегодня полно народу, – бормочет Пол.

      – Выходной. Тут, похоже, будет весело, – говорю я, все еще глядя на музыкантов. – Может, послушаем музыку?

      – Музыку? Что тут может быть за музыка? Какой-нибудь подпольный фолк?

      – А чего ты ждешь? Это же не Карнеги-холл.

      – Моника, ты же знаешь, что мне завтра рано вставать.

      Протискиваясь сквозь толпу, мы подходим к стойке. Очереди нет, но все стулья заняты – видимо, концерт вот-вот начнется.

      – Два пива, – Пол протягивает бармену деньги.

      Я разглядываю людей, барабаня пальцами по деревянной поверхности.

      – Ты что, расстроилась? – Пол тянет за концы моего шарфа, разворачивая меня лицом к себе. – Ну, посмотри на меня. В чем дело?

      – Ни в чем.

      – Моника, ты ведешь себя, как ребенок. Мы остались в Андерленде, потому что ты так хотела. Мы весь день шатались по лесу. Мне завтра рано вставать, и да, я не готов торчать тут в толпе ближайшие пару часов. У меня важная встреча.

      Я