Моторы гинеколога Суна. Петр Альшевский

я вам скажу. Если деньги на него не придут, наезжать на вас я не приеду, но мне кажется, что, выплатив мне мои призовые, вы поступите по совести. Потому что это «Усть-Куйгинская лыжня»! Ее победитель заслуживает быть вознагражденным!

      Калянин. На моей лыжне победить, конечно, не в лужу плюнуть…

      Зозулин. А я на ней победил.

      Калянин. За твою победу тебе от меня почет… деньги я тебе переведу.

      Зозулин. Никто и не сомневался, что вы, Петр Палыч, справедливый. В следующем-то году вы как, меня здесь ждете? Новая «Усть-Куйгинская лыжня» состоится?

      Калянин. Провести ее я попытаюсь… будет желание, тоже приезжай.

      Зозулин. На меня, Петр Палыч, рассчитывайте железно. У меня и воспоминания о гонке хорошие, и вы мне страшно понравились, в эту минуту вам, Петр Палыч, взгрустнулось, но грусть, она пройдет, душа опять распоется, все отлично, Петр Палыч! Все просто божественно превосходно!

      Зозулин, приобняв Калянина, похлопывает его по плечу. Петр Палыч машинально кивает.

      Конец.

      «Мартенсит»

      Первое действие.

      Усеянное неровностями предгорье преодолевается неуступчивым Геннадием Жуковым и отстающими от него лаосцами Тхакхоком и Паксалом.

      Все трое в камуфляже и с вещмешками.

      Жуков. Вы чего, умаялись?

      Тхакхок. График движения, он изматывающий. Местность больно пересеченная.

      Жуков. Дорогу по карте вы прокладывали сами.

      Паксал. От черчения линии рука не устанет, какая бы она не изломанная. Проведена она правильно, а темп можно бы и снизить.

      Жуков. По первому требованию я планы не меняю. Там, куда мы идем, мы должны быть в восемь ноль-ноль, и какие бы смертные муки на ваших лицах не проявлялись, я в авральном порядке что-то переигрывать и переносить время прибытия не буду – не успеем, значит, не успеем, но мы поторопимся! На зубах, без помпы, уперто! Вас что, в лагерях подготовки мало гоняли?

      Паксал. Не как вас.

      Тхакхок. У нас в Лаосе вашей русской закалки не дают – не вообще, а той, что у тебя. Ты-то наверняка учился в высшей школе госбезопасности или в чем-то подобном, ну а мы у вас в Москве проходили обучение в обыкновенном институте, где русский язык мы отшлифовали, но регулярно заниматься физическими упражнениями у нас не складывалось.

      Паксал. Для улучшения языка мы вростали в вашу среду и вдыхали дым. Втягивали его.

      Жуков. Что курили?

      Тхакхок. И курили, и пили… настолько здоровье подпортили, что никакие препараты и тренировки к восстановлению не приведут. У художника Пиросмани есть картина «Кутеж трех князей». В годовщину смерти Хумная Бломанга мы о ней вспоминаем… мы же жили у вас так. Кутили… у нас с Паксалом корни, по вашему русскому изречению, от сохи, а у Бломанга происхождение не простонародное, вот он и надорвался.

      Жуков. Допился?

      Паксал. Печень. Правительство отправило в Москву троих и одного не досчиталось… дома Бломангом гордились. Хвалились перед