Моторы гинеколога Суна. Петр Альшевский

был веселым, дурашливым, ну а когда его охомутали, тогда он в даоса и перевоплотился.

      Зозулин. Пассивно, но он сопротивляется.

      Ткаченко. С замкнутой траектории ему не сойти. К жене и детям можно быть невнимательным, но жена же ему этого не спустит. Она блюдцем рассекла ему бровь!

      Зозулин. Кинула в него блюдце?

      Ткаченко. Швырнула и чашку, но не попала. Играя в дартс, он мне сказал, что у него ужасное настроение. Абсолютно спокойно сказал.

      Зозулин. Даосы, они люди без нервов. Такие они не одни… об отношении к даосом я хочу порасспрашивать ваших парней. Я останавливаюсь.

      Ткаченко. Если ты встал, и я встану, но твое решение…

      Зозулин. Оно дискуссионное.

      Ткаченко. Да бредовое оно! Наш отрыв от них будет сведен на нет!

      Зозулин. Поговорить с ними о даосах для меня сейчас насущнее победы.

      Ткаченко. А что с ними насчет даосов обсуждать? Что они они о даосах слышали?

      Зозулин. От вас-то о металлурге Дикареве им что-то перетекло.

      Ткаченко. Им я о нем не распространялся.

      Зозулин. Почему?

      Ткаченко. Почему… почему я на лошади, а он меня догоняет?

      Зозулин. Кто?

      Ткаченко. Скороход! С его ноги сняли гирю, и он почесал! И не сообщение передать, а того, за кем его послали, палашом изрубить. Как тебе его поведение?

      Зозулин. Один персидский суфий заявил, что «за пределами представления о дурном и праведном поведении расстилаются бескрайние просторы. Встретимся там». Суфий говорил, что встретимся. Не я вам говорю. Взгляните на ту ель! Я видел на ней белку.

      Ткаченко. Она уже соскочила?

      Зозулин. Угу… или это был дятел.

      Ткаченко. Непонятная добавочка… мама дорогая! С кем я здесь нахожусь!

      Зозулин. А вы не согласны, что нас не должно заботить, кто это был?

      Ткаченко. Тысячу раз не согласен.

      Зозулин. Но металлург Дикарев бы…

      Ткаченко. Даосу даосово, а нам действительное и объективное! Если увидел белку, то белку, а если дятла, то, извини меня, дятла.

      Зозулин. А разница между ними для вас в чем?

      Ткаченко. Ни в чем, но кого мы видим, осознавать нам следует. Чтобы доказать не кому-то, а себе, что мы не ополоумели.

      Зозулин. Осознавать, да. Но вместе с осознанием нужно уметь равнодушно относиться к тому, что мы осознаем. И к типу бывшего на ветке животного, и к самому осознанию. Как по-вашему, успехи в даосизме я делаю?

      Ткаченко. Меня вам в свою веру не обратить. Мало мне металлурга Дикарева, так еще и ты… даже на душе стало нехорошо.

      Зозулин. Молодняк вас развеселит.

      Ткаченко. Парни наконец подкатили…

      К Зозулину и Ткаченко подъезжают Блошигин и Луфанов.

      Луфанов. Вы чего не на скорости?

      Зозулин. Это входило в наши планы.

      Луфанов. А что же у вас за планы-то… план перехват?

      Блошигин. Они нас, похоже, думают приостановить. У них согласованное намерение не пропустить нас дальше.

      Луфанов.