Клиника «Божий дом». Сэмуэль Шэм

животе, и – бац! – СПИХНУЛИ В ПСИХИАТРИЮ.

      Разорвав карточку с именем охотника за нацистами, Толстяк бросил обрывки через плечо и объявил:

      – Спихнули, отлично. Продолжим. Кто следующий?

      Потс доложил про своего последнего пациента: молодого мужчину, нашего ровесника, который, играя в бейсбол со своим сынишкой и отбив сложную подачу, свалился без сознания у первой базы.

      – Как ты думаешь, что с ним произошло?

      – Внутричерепное кровотечение, – ответил Потс. – Он в крайне тяжелом состоянии.

      – Он умрет, – сказал Толстяк. – Ты хочешь дать ему шанс? Трепанация?

      – Я уже все организовал.

      – Прекрасно, – сказал Толстяк, разрывая карточку молодого пациента. – Отличная работа, Потс. СПИХ В НЕЙРОХИРУРГИЮ. Два СПИХА на трех пациентов.

      Мы переглянулись. Было ужасно осознавать, что человек нашего возраста, только что игравший с шестилетним сынишкой летним вечером, стал овощем, и хирурги уже готовятся вскрывать его наполненную кровью голову.

      – Конечно, это ужасно, – сказал Толстяк. – Но тут мы не можем ничего сделать. Люди нашего возраста умирают. Точка. Болезни, которые мы цепляем, не лечатся с помощью медико-хирургической болтологии. Следующий?

      – Следующий еще хуже, – севшим голосом сказал Потс.

      – Кто же это?

      – Чех, Лазлоу. Желтый человек. В районе десяти вечера у него начались судороги, и я не мог их остановить, несмотря на все усилия. Я сделал все, что мог. Уровень ферментов печени зашкалил. Он… – Потс посмотрел на нас с Чаком, потом потерянно уставился на свои ноги и закончил: – У него развился быстротекущий некротизирующий гепатит. Я перевел его в интенсивную терапию. Он больше не наш пациент.

      Толстяк мягко поинтересовался, назначал ли Потс стероиды. Потс ответил, что думал об этом, но решил подождать.

      – Почему ты не доложил мне о результатах анализов? Почему не попросил помощи?

      – Хм, я… я думал, что справлюсь и приму правильное решение.

      Мрачная тишина накрыла нас, тишина боли и горя. Толстяк обнял Потса за плечи и сказал:

      – Я знаю, как хреново тебе сейчас. На свете нет ничего хуже. Но пока ты хоть раз не ощутил это, ты не станешь хорошим врачом. Не казни себя. Стероиды, один черт, не помогают. Итак, теперь он в северном крыле отделения № 6? Вот что я вам скажу: раз уж мы сегодня спихнули столько пациентов, после завтрака я вам покажу электрическую койку для гомеров.

      По пути к этой койке (чем бы она ни была) подавленный Потс сказал Чаку:

      – Ты был прав, я должен был дать ему роидов. Теперь он точно умрет.

      – Ни черта бы это не помогло, – ответил Чак. – Он уже был безнадежен.

      – Мне так плохо! Мне нужен Отис.

      – Что за Отис?

      – Мой пес. Я хочу к своему псу.

      Толстяк собрал нас вокруг электрокойки для гомеров, на которой лежал мой пациент, мистер Рокитанский. Толстяк объяснил, что основной задачей интерна является сведение количества своих пациентов к минимуму, что абсолютно противоречит