Клиника «Божий дом». Сэмуэль Шэм

говорить о пациентах? Рассказать им, что существует врачи категории «ноль-ноль»? Ни за что!

      – «Ноль-ноль»? – переспросил я.

      – С лицензией на убийство, – пояснил Толстяк. – Время обедать. После микробиологического анализа узнаем, куда совал руки Доновиц перед тем, как он попытаться убить этого уремичного шлимазла.

      Толстяк оказался прав. В ране кишели самые разнообразные бактерии, в том числе вид, естественной средой обитания которого была клоака домашней утки[19]. Толстяк заинтересовался и задумал опубликовать статью «Случай утиной задницы Доновица». Пациент был на пороге смерти, но все-таки выжил. Через месяц его выписали, и он отправился домой в уверенности, что случай с куском кожи, оторванным заботливым и славным доктором, был обязательной частью его – такого удачного – курса лечения в Божьем доме.

      Толстяк пошел обедать, а наш кошмар возобновился. Максин потребовала, чтобы я назначил Софии аспирин от головной боли, но когда я уже ставил подпись под назначением, до меня вдруг дошло, что я несу ответственность за любые осложнения и побочные эффекты, и я остановился. Вдруг у Софи аллергия на аспирин, а я об этом не спросил? Да нет же, спросил! Нет у нее аллергии. Я начал расписываться, но вновь остановился. Аспирин может вызвать язву. Хочу ли я, чтобы эта СБОП истекла кровью и умерла из-за язвы? Лучше я подожду Толстяка, уточню, стоит ли давать ей аспирин. Он вернулся.

      – Толстяк, я должен спросить у тебя кое-что.

      – У меня есть ответ, у меня всегда есть ответ!

      – Ничего, если я дам Софи аспирин от головной боли?

      Посмотрев на меня как на инопланетянина, Толстяк уточнил:

      – Ты вообще понимаешь, что спрашиваешь?

      – Да.

      – Рой, послушай. Матери дают аспирин младенцам. Ты сам себе даешь аспирин. Что с тобой?

      – Кажется, мне просто страшно подписать назначение.

      – Она бессмертна. Успокойся. Я буду рядом, хорошо?

      Он закинул ноги на стол и раскрыл «Уолл-стрит джорнал». Я назначил аспирин и, чувствуя себя полным кретином, отправился осматривать гориллу по имени Зейс.

      Сорок два, злобный, с серьезной болезнью сердца. Ему нужно было поставить новый внутривенный катетер. Я представился – и попробовал. Руки тряслись, от жары в палате я начал потеть, и несколько капель пота упали на стерильное поле. В вену я не попал. Зейс взвыл, застонал и начал вопить:

      – Помогите! Медсестра! Болит! Сердце! Где мой нитроглицерин?!

      Отлично, Баш. Твой первый сердечник – и ты устроил ему инфаркт.

      – У меня инфаркт!

      Отлично. Позовите доктора. Стоп, я же и есть доктор.

      – Ты врач или кто? Нитроглицерин! Быстро!!!

      Я положил таблетку ему под язык. Он велел мне проваливать. Я был совершенно убит – и мечтал о том же.

      День, наполненный великими медицинскими достижениями, продолжался. Мы с Потсом вертелись вокруг Толстяка, как утята вокруг мамы-утки. Толстяк сидел, задрав ноги, с интересом читая о мире

19

Ничего удивительного. Далеко не всегда медицинский персонал моет руки между осмотрами пациентов. У меня был пациент, поступивший в состоянии септического шока. В крови была обнаружена бактерия, обычно встречающаяся на сосцах дойных коров. Пациенту было 84 года, и последние несколько лет он провел в доме престарелых, не вставая с постели. Как и все гомеры, он выжил.