Сон об уходящей натуре. Поэма-аллюзия. Константин Кривчиков

Ойкумены, потерянный увидеть рай.

      О, yesterday! Мечты – прекрасны.

      Но долог путь по морю лжи,

      и дурака валять опасно над пропастью, но не во ржи.

      В стране марксизма-пофигизма, где, как в таинственном лесу,

      блуждает призрак коммунизма, адептам делая козу,

      где Каин, что ни срок, на троне и травит души мелкий бес,

      будь хоть архангелом в законе —

      не достучаться до небес!

      Но вы, вождям не доверяя, торили сами свой маршрут.

      По эту сторону от рая такие парни не живут.

      Среди затерянных в Сибири, где чахнул просвещенья дух,

      а в мороке зелёной мили таился повелитель мух,

      у Лукоморья на куличках, в краю неведомых дорог,

      вы, задубев от зуботычин, не заблудились – видит бог!

      В дни потрясений и затмений, не отступаясь от лица,

      его необщим выраженьем вы отличались до конца.

      В беде и в радости, и в горе, не убегая с корабля,

      вы верили – в далёком море всплывёт, как Белый кит, земля.

      Не обижаясь на державу, бездушную, как Командор,

      вы вместе добывали славу, беду делили и позор.

      Как современники. Достойно.

      Без экивоков детворе —

      какое, милые, сегодня тысячелетье на дворе?

      О старом песни бесполезны. Неси свой крест и не стенай,

      туда, где всем найдётся место.

      Вы долго вглядывались в бездну.

      Она, всегда играя честно, ответит тем же. Так и знай.

      Эпилог

      Кто там, гнезда кукушки выше летит в безумный этот мир?

      В стране глухих слепых не слышат, Зеро – не город, а пустырь.

      Покрылся ржавчиной в отстое трамвай желаний. Постарел

      связной французский и уволен.

      Степные волки – не у дел.

      Актёр, мотаясь по халтурам, погиб, рискнув сыграть всерьёз.

      Ах, уходящая натура, ты сердце ангела – не трожь!

      Ковбой полуночный, поддавши, вдруг звёздный выронил билет.

      Взглянул на дом свой ангел падший и понял, что возврата нет.

      Читая «Фауста» в вагоне, он «Anno Domini» твердил,

      когда состав на скользком склоне в иную эру угодил.

      Увы, совсем недолго длился полёт во сне. А наяву —

      застряв в пути, остановился наш поезд. Прочь, по одному,

      не попрощавшись, по-английски друзья уходят, рвётся нить…

      Вердикт «без права переписки» кассацией не изменить.

      Друзья «уходят за морошкой» – туда, где вечность и покой,

      не приседая на дорожку, в ответе только пред собой.

      Они – горели и не гасли, платя долги – имели честь.

      Марласов… Усатенко… Басков… —

      Ау-у… Лишь тишина окрест.

      Без слёз и боли слишком пресна жизнь – уникален артефакт.

      Уже не соберутся вместе твои товарищи, Ремарк.

      Когда у сердца нет терпенья,