Жестокий Умар. Миры. Алиса Кортно

углы, чтобы при каждой возможности все закруглять и загибать. Входную дверь в дом украшает изрезанная узорами ледяная арка. У соседнего дома весь первый уровень покрыт ледяной стенкой с рисунками. Потомки оборачивались на шумных вестников, Кейти была спасена и уже сама хохотала над случившимся, Молис в одиночку, если не считать щупальца, перебирала свои рисунки и оценивала ущерб. Все это пронеслось в голове и отошло на задний план. У дома по улице Снежная двадцать семь горел фонарь и падал снег. С темного ночного неба, с ярко-синеми прожилками из пуховых туч опадали пушистые снежинки. Эта невероятная, совершенно неожиданная красота оглушала, и скоро пропали все звуки и по груди разлилось щекочущее, волнующее тепло, оно питало меня изнутри и наполняло. Снежинки вылетали из темноты, бросались под этот луч света, будто крича всему живому: – Посмотрите! Посмотрите как мы прекрасны, и невесомы, и сотканы из замершей воды!

      И они складывались в маленькие сугробы и от домов шел обдув и выгонял снежинки к парку за домом, к сосновому лесу. Какой чудный запах сосен – он мне знаком – на Риспу привозят хвойные масла в стеклянных сосудах. А снег падал. Наверное, у воды есть магия, потому что как только появляется вода всё вокруг преображается. Обожая проливные дожди: сидишь в доме и слушаешь этот ни с чем не сравнимый стук по крыше, а потом сад становится свежим и обновленным, как живой воды отпил полную чашу. Ну и обязательно в жаркий день к воде – прогуляться до океана или реки или до водопада Три чаши. У воды хочется быть, а тут вода везде и кругом, только немного замерзшая. И вдруг я поняла, что плачу – не навзрыд, не вслипываю, как Кейти в Порту, всего две слезинки прокатились по щеке и из-за холода на улице быстро обернулись льдинками. Я поспешила стряхнуть их. Только Отика заметил и поиграл глазами, взглядом спрашивая, всё ли нормально.

      – От холода, – сказала я.

      – Тогда идем в тепло, не будем ждать остальных, – предложил он.

      – Куда ты собрался утащить нашу вестницу!, – громко возразил Рон и добавил, – все за мной! Не отбиваться! Не сворачивать!

      И дверь открылась. Это единственная входная дверь в нашем доме, по крайней мере, с этой стороны. Дверь открывалась как открывается риспийская дверь – нараспашку и по виду сделана из красного дерева. Дверь открылась сама, руками никто ее не трогал. Наверное, анализатор через какой-нибудь механизм открывает. На первом уровень было, вероятно, два отдельных жилища, которые принято называть квартирами. Входа в них не видно, так как они скрыты за небольшим закругленным коридорчиком. Лестница на второй уровень плавным узлом уходила наверх, лестница не в меру широкая, как мне показалось – можно толпами гостей приглашать: так и вижу, как толпа поднимается и толпа спускается, толпа поднимается, толпа спускается. Половина лестницы состоит из степенек, вторая половина просто широкая, серая лента и пока вестники не показали как ей пользоваться, я бы опасалась на нее встать, потому что выглядит она скользкой. На самом деле это не так – встаешь