Жестокий Умар. Миры. Алиса Кортно

завершила общую мысль Молис, – может ее не встретили или она растерялась. Чего стоите? Пойдемте узнаем.

      Трое вестников подошли к ней первыми, мы с Молис остались чуть позади. Рон отчего-то строго спросил. Скорее всего, он не хотел строго, но вышло именно так: – Что случилось?! Почему ты плачешь?

      В ответ она зарыдала еще сильнее, ушла не одна минута времени и половина фляги риспийского чая, который она пила не в силах остановить слезы и продолжала вслипывать. О, боги! Да что ж случилось-то?! Вдруг позади кто-то из вестников сказал другому: – Вот он! Этот! Которого Рон случайно задел плечом. Что он здесь делает?

      Я обернулась и шепотом спросила: – Что случилось в секторе прибытия?

      – Рона подвел глазомер, ясная. Он извинился, а этот потомок очень разозлился, проклял нас и ушел, – смущаясь отчитался щупленький, носастый вестник.

      – Ужас, – протянула я.

      – Да, Рон вечно несется не разбирая дорог.

      – Я не про Рона. А как проклял?

      – Так и говорит: будьте вы, говорит, прокляты, – кивнул носастый вестник и перевел взгляд на господина потомка в дорогом сером костюме, широкой шляпе, из-за которой не видно лица, и с тростью в руке. На руках у него несколько увесистых золотых браслета, на поясе висит кинжал с изысканной золотой росписью. Стоя посреди пестрой риспийской толпы он говорил с тремя другими потомками, одетыми весьма непривычно даже для Умара: на них черные, кожаные, чуть лоснящиеся штаны, связанные из тонкой серой нити длинные рубахи и серые плащи. Никогда не видела такой одежды на потомках и не припомню, чтобы кто-то описывал подобное. Кроме этого, было что-то странное и непривычное в них самих, чему трудно подобрать слова. Но тут начал подсыхать поток слез, риспийка рассказывала свою историю:

      – Я непутевая! Права матушка: какая же я непутевая, потеряла кошелек с деньгами.

      – Вот видишь, – шепотом сказала Молис, – как тяжело без няни.

      Сэвилья ладонью вытерла слезы с красных глазок и трогательно продолжила: – Родные прилетят только через два года и то если соберутся – не очень-то и хотели. На что мне жить?! Тося взяла меня в обучение, будет учить вести дела с Умаром, а как узнает, что я без денег, за еду заставит работать. Не уйти от нее, не уехать, да еще гнобить начнет? Ууу, какая вредная. Да и ладно, всё отработаю, но как до нее добраться? Корабликам монетки нужны…а у меня даже на дорогу не осталось…Ничего не осталось.

      Да я не понимаю нужды, и ни за что не стала бы работать ни у какой Тоси: если б я лишилась наследства, то пошла бы к диким или села бы и ждала, когда на помощь придут вестники. Они обязательно придут, потому что несмотря ни на какие обстоятельства, вестница не останется без их поддержки.

      – Боги, ты так рыдаешь, как будто что-то серьезное случилось. Не плачь, мы отвезем тебя к Тосе, дадим денег на первое время, а потом я подумаю куда тебя можно пристроить, чтоб эта Тося не донимала. В крайнем случае, оплачу обратную дорогу, – сказал Рон.

      Риспийка