Фабрика мертвецов. Кирилл Кащеев

портпледом, если можно…

      – Вынужден отказать. – не отрывая глаз от топчущегося вокруг костяка жандарма – трогать кости тому явственно не хотелось – бросил Митя. – Своим пледом я предпочитаю пользоваться в одиночку.

      – Но…

      – Пап-па… не унижайся! – цепляясь за отца, пробормотал реалист. – Вы… вы… – он поглядел на Митю с искренним негодованием и вдруг поникнув, выдавил. – Вы мне жизнь спасли.

      – Неуютно, правда? – Митя мельком глянул через плечо и снова вернулся к наблюдениям за жандармом – решится или нет? – Когда противный тебе человек вдруг жизнь спасает? Едва не погубленную по собственной глупости.

      – Я не… – снова вспыхнул и снова поник Гриша.

      – Не беспокойтесь, нам совершенно нет надобности становиться друзьями. – успокоил его Митя.

      – Можете взять мой плед. – бросил отец. – Попросим господина жандарма позаботиться о чае с медом. Сладкое хорошо помогает после таких… встреч.

      – Не извольте беспокоиться, ваше высокоблагородие! – жандарм, похоже, обладал упыриным слухом. – Сей минут сообразим! – и метнулся на станцию, оставив навий костяк валяться у стены.

      Через минуту из станции выбралась давешняя простоволосая баба, и тихо причитая и всхлипывая, принялась метлой загребать кости в мешок.

      Отец, наконец, заправил последний из посеребренных ножей под рукав.

      – Почему ты сам ее не уничтожил? – разглядывая сына, точно впервые его видел, тихо и напряженно спросил он.

      – И чем же? – холодно поинтересовался Митя.

      – В любой моей трости всегда есть клинок. – вытаскивая сверкающее серебром тонкое лезвие на свет, напомнил отец.

      – Я забыл. – равнодушно обронил Митя.

      – Многое же ты… забыл. – с горечью заключил отец, загоняя клинок обратно в трость. – Раньше у тебя и свои ножи были. Помнишь? Маленькие… как раз по руке.

      – Порядочный человек не станет выходить в свет с ножом за рукавом, как какой-нибудь апаш.

      «Ну или по крайности не признается в таком». – подумал он, невольно дотрагиваясь кончиками пальцев до спрятанного под манжетой лезвия. Отнюдь уже не маленького, рука-то выросла. Пользоваться им он не собирался – нет уж, никакой охоты на тварей, в его-то положении. Просто старая привычка, от которой так сложно отказаться: без ножа за рукавом чувствуешь себя как без фрака в бальной зале.

      – Хорошо хоть вовсе мальчишку погибать не оставил… порядочный человек. – хватаясь за перила вагонной лестницы, хмыкнул отец. – Хотя мог бы и без битья обойтись.

      «Можно подумать, этот самый Гриша меня б послушался. Да оборись я: «Не ходи, там навья!» – все едино б полез, назло. Ну или б она прыгнула… Не успел бы…» – мысленно прикинул Митя.

      – Чтоб поезд задержали? – вслух презрительно сказал он. – Если уж нельзя вернуться в Петербург, следует хоть до имения добраться, а не торчать на этом… полустанке.

      Отец не ответил, лишь спина у него дрогнула.

      Глухой, каркающий смех, больше похожий