Отблески таёжного костра. Владимир Репин

валиком, одежда сыграла роль уплотнителя, наглухо закупорив меня в норе. Кровь ударила в голову, зазвенело в ушах, стало не хватать воздуха, а в глазах замелькали черные мошки. За какие-то мгновения вся моя недолгая жизнь промелькнула перед глазами. «И найти-то сразу не найдут. Никому ведь не сказал, куда еду», – словно молотком долбанула мысль.

      Точно не помню, терял ли я сознание, но какое-то время находился в забытье. Потом пришло осознание того, что мне никто кроме меня самого, не поможет. Немного успокоившись и отдышавшись, стал прокручивать в уме варианты, как выбраться из западни. Главное, поправить, развернуть одежду. А для этого надо было просунуть руку за спину. Сделать это в норе было невозможно – слишком тесно. Оставалось одно – снова ползти вниз до площадки. Собравшись с духом, двинулся в глубину. На развилке нор развернул руку, поправил одежду, затем медленно стал пятиться назад. Сантиметр за сантиметром, постоянно поправляя и сглаживая складки одежды, полз к выходу. Лишь когда коленями почувствовал площадку перед норой, рванулся наружу. Здесь все так же, безучастно ко всему, светила луна. Изредка где-то ухала сова. Ничего не изменилось вокруг, будто время остановилось. Мне же показалось, что с того момента, как я залез в нору, прошла вечность.

      Дома я взвесил барсука, он оказался рекордсменом из всех добытых ранее – более двух пудов.

      А случай этот стал для меня поучительным примером на всю жизнь. Своего рода девизом: «Прежде чем что-то сделать – хорошенько подумай!».

      БЕЛЫЙ

      Он появился на свет теплой июньской ночью. Точно в срок, назначенный природой. Появился, чтобы продолжить род благородных оленей, существующий уже миллионы лет. Мать-маралуха, тщательно вылизав его, незаметно исчезла. Мараленок даже не успел заметить, как и когда. Первым его порывом было найти ее. Но, подчиняясь инстинкту самосохранения, не зная почему, забился под низко нависшие лапы ели. Свернулся в комочек и замер неподвижно. Все, что окружало его – деревья, трава, камни – казалось враждебным. Все запахи были чужими. Он хорошо запомнил только мать. Ласковые прикосновения языка, ее голос и неповторимый родной запах. Внутренне сжавшись от страха и настороженно прислушиваясь, мараленок с нетерпением ждал ее. Порой ему казалось, что он слышит шаги. Ему нестерпимо хотелось вскочить и бежать под защиту матери. Но проходили томительные минуты, и он понимал, что ошибся, и вновь замирал в нескончаемом ожидании. В какой-то момент к уже знакомым прибавился едва уловимый, но такой нестерпимо удушливый запах. Еще не понимая почему, мараленок испытал ни с чем не сравнимый страх. Плотнее прижался к земле, стараясь быть как можно незаметней. Затем он услышал шаги, но это были шаги не его матери и голоса резкие и чужие:

      – Петрович, как думаешь, может отсюда пустить встречный пал? Склон южный – высох хорошо. Огонь возьмется дружно, и к тому времени