Война и мир в отдельно взятой школе. Сергей Лукьяненко

Постарайся не сойти с ума. Но ты не бойся. Есть попечительский совет, будет следить, чтоб ты все не спустил на чупа-чупсы. И я буду за тобой следить.

      Она обняла его еще сильнее, громко чмокнула в щеку и отстранилась.

      Машина въехала в ворота особняка. Охранник поздоровался с Олей, черной лопаткой металлоискателя погладил Петю по спине, груди и ногам.

      Катя встречала их у дверей.

      – Идем, – велела она Пете.

      – А это… а это не страшно? – вдруг сморщился он.

      – Страшно, – сказала она и взяла его за руку.

      Большая комната была оборудована совсем как палата в реанимации. Капельницы, провода, трубочки. Приборы, на которых выскакивали зеленые дрожащие цифры. Мужчины и женщины в белых халатах ходили вокруг кровати. На ней лежал совершенно лысый старик. У него было исхудавшее лицо с пористым круглым носом. «Похож на меня», – подумал Петя.

      – Дядя Кира, – громко окликнула Оля. – Петя пришел.

      Старик чуть повернул голову, слабо кивнул и прошептал:

      – Сынок. Поцелуемся.

      Оля толкнула Петю в спину, он нагнулся и притронулся губами к коже, пахнувшей медицинским спиртом. Почувствовал, как сухие горячие губы коснулись его щеки.

      – Вон там, – произнес старик и куда-то махнул рукой.

      Оля вытащила из сумочки ключ, стала отпирать сейф, который прятался за дверцей книжного шкафа. Достала оттуда тонкий кожаный портфель.

      Медсестра вскрикнула. Все обернулись. Она стала разматывать провода из коробочки, прилаживать их к груди старика. Но врач сказал:

      – Хватит уже, не надо его больше мучить.

      Старик дышал медленно и протяжно, все тише и тише.

      – Есть варианты, – вдруг сказала Катя и попыталась забрать портфель у Оли.

      – Нет вариантов! – Из угла комнаты вдруг выскочила еще одна дама и помогла Оле удержать портфель. – Нет никаких вариантов, все подписано вчера вечером. Девочки, – очень строго сказала она, – обнимитесь и поцелуйтесь. Немедленно!

      Оля и Катя обнялись и поцеловались. Потом обняли и поцеловали Петю. Велели ему сесть на табурет, взять за руку старика и сидеть так, пока его дыхание не стихнет. Кто-то снимал все это на видео.

      Затем они с Олей и Катей прошли в комнату на втором этаже. Сестры объяснили, что вступление в права собственности – через полгода. А пока Оля перевела Пете, как она выразилась, «некоторую сумму» на его карточку. На текущие надобности. Пискнула эсэмэска. Перед глазами заплясало семизначное число. «Главное – не сойти с ума», – подумал Петя.

* * *

      С дороги он позвонил маме.

      – Ты еще у Анечки? – спросила она.

      – Нет, – сказал Петя. – Мам! Тут такое дело. Я был у отца.

      – Зачем?! – возмутилась она. Она ненавидела Кирилла Владимировича, считала, что он жизнь ей изломал, и это в каком-то смысле было правдой. Он ей не помогал с ребенком. После рождения Пети они почти не виделись. Последние двенадцать лет вообще ни разу.

      – Он умер только что, – объяснил Петя. – И оставил мне наследство.

      – Если ты возьмешь хоть копейку, –