Костыль. Игра первая. Артур Смоляной

рассказываю ему о двух песчаниках, которых подстрелил рядом с базой, – один из них едва не оттяпал мне ногу. Потом говорю о деве-кошке.

      Прохор хмурится.

      – Кошки! Опять эти ебаные кошки. – Он лезет в ящик стола, достает оттуда две сигары и протягивает мне. – Глаза бы мои их не видели, честное слово. – Он откусывает кончик сигары и закуривает.

      Я кручу свою сигару в руках, подношу её к носу и втягиваю терпкий аромат табака.

      – Эх, – говорю я и цитирую Шекспира. – «Кто служит только для того, чтоб извлекать доходы, тебя оставит одного во время непогоды".

      – Что? – переспрашивает Прохор.

      – Богато, говорю, ты живёшь, Прохор.

      – Ага, – отвечает тот равнодушно. – По должности положено.

      Он выпускает тугое кольцо дыма и лыбится.

      Прячу сигару в карман рубашки и завожу разговор о цене.

      – Сорок тысяч, – предлагает Прохор. – Двадцать за кошку и десять за каждого песчаника.

      – Двадцатка за кошку? – говорю. – Нет, погоди минутку. В тот раз ты давал мне тридцать пять за штуку. Сейчас-то что не так?

      – Рынок, мой друг, рынок не так. Кошки не в тренде. Вот если бы ты приволок, к примеру, вислоуха или, на худой конец, сраного урлока, тогда мы с тобой может быть и поговорили. Но сейчас прости – сорок тысяч и не рублем больше.

      – Накинь хотя б пятёрку, – прошу я.

      Прохор жуёт сигару. Его мелкие, барсучьи глазки сверлят меня, как два винтика, вышедшей из под контроля, машины. Наконец он говорит:

      – Ладно, хрен с тобой, дам тебе ещё две тысячи, но только ради нашей дружбы, ясно?

      Он подходит к сейфу, набирает код, открывает дверцу и достает плотную пачку купюр. Отсчитывает сорок две тысячи и ложит на стол.

      – В первый и последний раз, понял? В будущем от меня такого не жди. Просто сейчас у меня хорошее настроение, и я не хочу обижать старого друга.

      Я пропускаю его слова мимо ушей, пересчитываю деньги и кладу в карман.

      Прохор цокает языком.

      – Вот видишь, брат, какую мы с тобой выгодную сделку провернули. Кто бы тебе еще столько бабок отвалил за ссаную кошку, а? Ну, брат? Именно – никто! А я заплатил и спасибо даже не потребовал, так ведь? Ладно, пустяки, мне не жалко, купишь себе чего-нибудь.

      Я киваю, а сам про себя думаю, какой же Прохор мудак.

      – У меня ещё кое-что есть, – говорю я и поднимаю с пола рюкзак.

      У Прохора загораются глазки. Он закусывает сигару и переваливается своим мясистым туловищем через стол.

      Я расстёгиваю молнию, сую руку в карман заплечника и нащупываю щенка. Секунду мне кажется, что он не дышит, но потом понимаю, что он просто спит. Достаю его и ложу на стол перед Прохором.

      – Вот.

      Начальник базы бегло осматривает детёныша.

      – Где ты его нашел? – озабоченно спрашивает он.

      – Та кошка, что я тебе продал, – говорю, – оказалось беременной. Мне пришлось сделать ей кесарево сечение, после того, как я её пристрелил. Повезло, что не попал в живот, а то было бы обидно.

      Прохор глядит на меня,