Что гложет Гилберта Грейпа?. Питер Хеджес

сон. Тебе приснился страшный сон.

      – Вот оно как, – говорю. – В самом деле?

      Часть вторая

      11

      Лошадка из года в год одна и та же. Здоровенная, белая. Арни прокатился на ней двадцать один раз подряд и уже пошел на двадцать второй заход.

      Карусельщик, скользя между лошадками, пересекает свой аттракцион и спускается ко мне:

      – Там друг твой на лошади…

      – Ты хочешь сказать, мой брат.

      – Ну да… Брат твой, ну… должен это… освободить место. Чтоб другие тоже могли прокатиться. Ты пойми, приятель, белая лошадь у нас самая, это, востребованная.

      Смотрю вокруг:

      – Возможно; только я почему-то не вижу, чтобы сюда очереди выстраивались.

      – А я этого и не утверждаю.

      Смотрю на него – одет кое-как, зубы выщерблены, весь в татуировках – и задаюсь вопросом: что он вообще может утверждать?

      – Тогда какие ко мне вопросы?

      – Я к чему веду: другим, это… нужно хотя бы возможность такую дать. Чтоб шансы у каждого были.

      Откуда ни возьмись нарисовался Такер с большим розовым облаком сахарной ваты.

      – Гилберт, я тут предложение получил – подхалтурить на водной ловушке. – Отрывает клок сахарной ваты и протягивает мне.

      – Спасибо, не хочу.

      – А у меня аккурат сегодня плавки под джинсами. Как по заказу, прикинь? И еще знаешь что? В этом году там микрофон есть, чтобы над людишками прикалываться. Аттракцион такой: кидаешь бейсбольный мяч, и если попадешь в красный диск на стенде, Такер провалится в бак с водой. На, держи. – Насильно всучив мне сахарную вату, он чуть ли не вприпрыжку бежит в сторону своего бака.

      А я поворачиваюсь к карусельщику и продолжаю:

      – Мой брат без памяти полюбил эту белую лошадь.

      – Но по правилам…

      – Весь год он дожидался этого дня. По большому счету ничего другого ему ждать не приходится.

      Арни ездит по кругу, строчит из воображаемого пулемета и выкрикивает:

      – Ты убит, Гилберт. Ты убит!

      – Приглядись к нему, – говорю; карусельщик приглядывается. – Голова у него необычной формы, тебе видно? – (Он кивает.) – Мой брат был… ну… таким же смышленым, как ты… таким же сообразительным, вплоть до минувшего лета, когда его сбросила лошадь… и несколько раз лягнула копытом в голову… причем белая лошадь… и с тех пор у него… мм… деформирована голова. То, что мой брат катается на твоей карусели, – это его победа над собственным страхом. И ты, сам того не подозревая, сделал ему огромный подарок. Ты подарил ему волю к жизни. Желание восстановиться. Идти дальше.

      Протягиваю этому парняге сахарную вату, но он мотает головой – как видно, понял, что она ему в горло не полезет.

      – Но сейчас мы сгоним его с этой лошадки, дабы восстановить справедливость по отношению к детишкам… которые вот-вот сюда потянутся. По отношению к ним иное было бы несправедливо, но разве сама жизнь справедлива? Как только аттракцион остановится, я уведу отсюда своего брата. Не волнуйся.

      – Ох