И снова о любви. Александр Михайлович Шустерман

без оповещения. А сегодня вот ребята, пехота из соседнего форпоста, в засаде. Разведка донесла, что ночью планируется диверсия. Патрули еще засветло прочесали все вокруг на предмет мин и ловушек. А теперь вот Димка, Васек, еще пара ребят из их расчёта и Виталя, командир орудия, сидели в самоходке, с приглушенными огнями, с наведенной на цель пушкой, прикрывая передвижения пехоты на местности. Изредка передавали новые данные наводки, и Васек наводил пушку на новую цель. Судя по всему, пехота не сидела на месте.

      – А хорошо, однако, так… сидишь себе, а сверху звезды… прям до дембеля бы так, – вздохнул Васек, вылезая через люк на башню. – Че, Димон? Ждет тебя твоя?

      – Пишет, что ждет. – Димка смотрел на фотку Насти, которую вытащил из кармана. Недавно он нарисовал по этой фотографии ее портрет, как она сидит вполоборота на скамейке и смотрит куда-то вдаль. Этот портрет он собирался отправить ей сразу, как только вернется в часть.

      – Моя тоже пишет. – продолжил Васек, – Спрашивает, когда меня в увал отошлют. Я, дай бог, когда поеду, куплю ей бусы из агата. Очень она любит из агата всякую фигню. А я в толк не возьму: не камень, а так – размазня серая. Вида никакого. мне горный хрусталь нравится. Вот это камень так камень!

      Васек продолжал тихонько рассказывать, изредка по телефону передавали короткие сводки из БТР-а комбата, а Димка вспоминал…

      * * *

      …Они сидели рядом в темном зале кинотеатра. Настина ладонь лежала на Димкиной. Он тихонько дышал, боясь спугнуть это ощущение тепла, доверия и нежности. Большим пальцем он чуть поглаживал тыльную сторону Настиной ладони. Насте было приятно и немного щекотно одновременно. От ощущения такой необычной близости она чуть-чуть стеснялась. Но это было так нежно, наивно и приятно, что ладони она не убрала. Димка не обращал внимание на то, что происходило на экране, хотя со стороны могло так показаться – он не отводил взгляд от экрана, хотя видел при этом мало что. Все его внимание было приковано к дыханию Насти. Он ловил мельчайшие вздохи, чуть слышные стоны, которые невольно вырывались у нее, когда он касался большим пальцем чувствительных мест ее ладони.