Санькя. Захар Прилепин

разглядеть. Он так и влетел бы в бетонный забор, если бы не услышал, как кто-то, быстро шаркая по стене, перебирается через него.

      Потрогал руками – забор, да.

      Саша подпрыгнул и полез следом.

      «Рынок! – догадался Саша, спрыгнув с забора. – Я на рынке!»

      После драки и бега текла обильная слюна, и Саша длинно сплевывал и мотал головой, стряхивая повисшее на лице. Цеплялось за подбородок. Вытирал рукавом.

      Вокруг высились ангары, освещения почти не было.

      Тяжело дыша, Саша бестолково потоптался в темноте и узрел, как ему показалось, ящики, пустую тару, то ли составленную друг на друга, то ли поваленную возле стены ближайшего ангара.

      Саша устремился туда, ища схрон, где можно прикрыться ящиками и дышать, дышать, пуская длинные, тягостные слюни.

      Совершенно обессилевший от произошедшего и от алкоголя тоже, он полез промеж ящиков, стремясь пробраться ближе к стене, и наступил на что-то мягкое. На сидящего человека.

      – Эй! – сказал Саша негромко и сел на корточки, а затем на четвереньки, чтобы не упасть… еще раз плюнул длинно и прищурился, разглядывая сидящего. – Кто это?.. Руки-то убери, блин.

      Сидящий перед ним убрал руки от лица. В упор Саша разглядел, что это кавказец – юный, почти пацаненок, но в кожанке, в «казачках», в джинсах.

      – Ты хули тут? – спросил Саша сипло, без злобы.

      Пацан смотрел растаращенно – то ли испуганно, то ли нагло.

      Саша еще подышал, опустив голову и высунув язык, обвисающий горячим и сладковатым на вкус.

      – Двигайся… – сказал Саша и уселся рядом, обняв пацаненка за плечи. – Не ссы, сейчас пересидим и разойдемся… Где мои пацаны, черт меня… Не знаешь, где мои пацаны?

      – Нет.

      – «Нэт…» – передразнил Саша. – Тебя как зовут? – спросил он, помолчав.

      – Саша.

      – И меня Саша. Только ты ведь не Саша, а какой-нибудь Саха. Алху. Аслахан. Да?

      Ему не ответили.

      Саша имел вполне русскую привычку к пьяным бестолковым разговорам.

      – Ты откуда?

      – Ереван.

      – О… – сказал Саша неопределенно. – Вы чего нас бить начали, а? Саха!

      – Я не знаю. Я потом пришел.

      – Нэ успэл, да? – съязвил Саша. – Ладно, не обижайся… – сказал он, помолчав еще. – …Вот устроим революцию, всех гадов перебьем, я приеду к тебе в Алма-Ату, будем чай пить на веранде.

      – Я из Еревана.

      – Приедем к тебе в Тегеран, – дурил Саша, хотя все слышал, – будем чай пить на веранде. У тебя есть веранда?

      – Тихо… Идет кто-то…

      Спустя минуту им посветили фонариком в лицо.

      – Подъем, – сказал милиционер.

      «Пэпсов» – сотрудников патрульно-постовой службы – было двое, и еще сторож рынка, старик.

      На Сашу надели наручники, и на Саху тоже.

      Хотя по поводу последнего милиционеры замешкались.

      – И этого? – спросил один из них.

      – Ну а чего? – ответил второй без уверенности в голосе. – Куда его? Давай и его.

      Задержанных