Портрет Дориана Грея. Пьесы. Сказки. Оскар Уайльд

нового я никогда уже не увижу. Впрочем, не исключено, что ваша девушка заинтересует меня. Я люблю театр, в нем все гораздо правдивее, чем в жизни! Ну что ж, едем! Дориан, вы сядете со мной. Мне очень жаль, Бэзил, но в моем кабриолете могут поместиться только двое. Вам придется ехать за нами в наемном кебе.

      Они встали из-за стола, оделись и допили кофе стоя. Художник был молчалив и рассеян, лицо его было хмурым. Не по душе ему был этот брак, хотя он и понимал, что это не самое худшее, что может произойти с Дорианом. Через несколько минут они сошли вниз. Как и было условлено, Холлуорд ехал один в наемном кебе. Глядя на мерцающие впереди огни кабриолета лорда Генри, он испытывал острое чувство утраты. Он понимал, что Дориан Грей никогда больше не будет в его жизни тем, чем был раньше. Между ними прошла сама Жизнь…

      Глаза Холлуорда увлажнились, и ярко освещенные людные улицы стали казаться ему расплывчатыми. К тому времени, когда кеб подкатил к театру, художник чувствовал себя старше на много лет.

      Глава VII

      В тот вечер театр по каким-то непостижимым причинам был переполнен, и толстый еврей, владелец театра, встретил Дориана и его друзей с сияющим видом, приторно и заискивающе улыбаясь. Он торжественно проводил их в ложу, непрерывно жестикулируя пухлыми руками в перстнях и что-то громко рассказывая. Дориану этот тип внушал еще большее отвращение, чем обычно, – как если бы он пришел за Мирандой[52], а наткнулся на Калибана. Зато лорду Генри еврей явно понравился. Во всяком случае, он заявил об этом своим друзьям. Он даже пожал тому руку, уверяя его, что гордится знакомством с человеком, который открыл настоящий талант и неоднократно разорялся из-за любви к великому поэту. Холлуорд молча рассматривал публику в партере. Жара стояла удушающая, и большая люстра пылала, как гигантский георгин с огненными лепестками. На галерке молодые люди сняли верхнюю одежду и жилеты и положили их на барьер. Они переговаривались друг с другом через весь зал и угощали апельсинами сидевших с ними рядом безвкусно одетых девиц. В партере громко хохотали женщины. Их визгливые голоса резали слух. Из буфета доносилось хлопанье пробок.

      – И в таком месте вы нашли свое божество?! – покачал головой лорд Генри.

      – Да, – ответил Дориан Грей. – Именно здесь я и нашел ее, богиню среди простых смертных. Когда она выйдет на сцену, вы забудете обо всем на свете. Это простонародье, эти люди с грубыми лицами и вульгарными манерами совершенно преображаются, когда она начинает играть. Они сидят, затаив дыхание, и ловят каждое ее слово. Они плачут и смеются по ее воле. Она играет на их душах, словно на скрипке, делает их чище и лучше, и тогда я начинаю понимать: эти люди из той же плоти и крови, что и мы.

      – Из той же плоти и крови? Надеюсь, что нет! – воскликнул лорд Генри, разглядывая в бинокль публику на галерке.

      – Не слушайте его, Дориан, – отозвался художник. – Я понимаю, что вы хотите сказать, и верю в вашу избранницу. Если вы ее полюбили, значит, она необыкновенная девушка. И если она так воздействует на людей, значит, она и

52

Миранда – персонаж в трагикомедии Шекспира «Буря».