Дракон не спит никогда. Глен Кук

Она становилась все злее, пока тьма растекалась, словно слизь, между десятью тысячами опор, поддерживающих Нижний город. Снаружи стояла глубокая ночь. Создания мрака вышли на охоту.

      Что-то огромное навалилось на одну из стен, она заскрипела и накренилась. По выгнувшейся поверхности расползлась сетка из темных линий. Они расширялись, сливались одна с другой, делая коричневые обои почти такими же яркими, как пламя.

      Что-то просочилось сквозь них и потекло вниз. Оно было цвета крови.

      – Это уже слишком! – раздраженно бросил Тортил.

      Янтарная Душа приложила к вздутию свои паучьи пальцы. Псионическая тьма наполнила комнату, призрак угрозы, что пробивался сквозь стену. Донеслись приглушенные вскрики. Затем наступила тишина.

      – Они играют в запугивание. Но в своем безумии скоро выйдут за пределы игр. Завтра мы должны связаться с остальными. Необходимо принять меры.

      В Мерод-Шене проживало одиннадцать иммунов. Ни один из них не поддерживал Содружество.

      Тортил обернулся к Полночи:

      – Как там лорд Аскеназри?

      – Еще жив. Слабеет на глазах, но сохраняет стальную волю. Он недолго останется с нами. Я танцую для него раз в неделю. Больше он ничего не требует.

      – Когда ты будешь танцевать для него снова?

      – Завтра ночью.

      – Он еще помнит меня?

      – Иногда спрашивает о тебе.

      – Спроси, не желает ли он повидаться со мной. Скажи, что я готов забрать долг.

      – Если мы переживем эту ночь, – ответило, вздрагивая, боязливое создание.

      – И эту, и множество других, – пообещал Тортил. – Переживем даже Содружество. Я обязан их пережить. Мне нужно еще многое сделать, прежде чем я уйду.

      5

      …Затихающий свист. Оглушительное «дзынь!».

      Джо Класс машинально вдохнула пахнувший лекарствами и механизмами воздух и открыла глаза. Она ощущала азарт, любопытство и малую долю беспокойства. Что бы это могло быть? Размораживание подобно пробуждению в тот день, когда тебе обещали нечто захватывающее.

      Сколько она проспала?

      Впрочем, это не имело значения. Ничего не изменилось.

      Как всегда, когда воздух становился горячим и влажным, мотыльком мелькнула паника. Стены камеры давили на нее. Крышка запотела и стала непрозрачной. Джо написала на ней пальцем неприличное слово.

      Крышка поднялась. За ней показался знакомый белый потолок зала размораживания. Сколько раз она так просыпалась, уставившись в небо из трубок и проводов? Слишком часто, чтобы пересчитывать.

      Ее обдало холодом ворвавшегося вихрем свежего воздуха.

      Что это было? Еще один Энхерренраат? Ее охватил страх. В тот раз она умерла. Эти воспоминания преследовали ее, хотя травка и помогала избавиться от них.

      Иногда ей казалось, что она видит смерть во сне, пока лежит в камере, но, проснувшись, она не могла ничего вспомнить.

      В поле зрения вплыло чье-то лицо.

      – Вылезай, солдат.

      Никакого