Театр трагедий. Три пьесы. Евгений Александрович Козлов

в избытке не найдя,

      Чрез стекло представлю,

      зритель я, потому смотрю.

      В восхищении прибываю,

      те черты, движения, подачи,

      Нет в них уродства, искусственности,

      все различны, без сходства, и едины.

      Они не я, они не нелюдимы,

      любимы и любят тем паче.

      Снисходительны и терпеливы,

      так может не убояться, того,

      чьи образы ехидны,

      Добра и во мне крупицу различат,

      не снаружи, а внутри.

      Средь них более я не сорняк,

      не зараза и не вредитель,

      к злу несчастный побудитель.

      Не искуситель, лишь другой,

      всего то,

      также прародитель мой Адам.

      Посмотри.

      Ужасна плоть моя и душа черна,

      но Христос на кресте страдал за всех,

      Спаситель наш, Искупитель

      Открывший царские врата

      и сокрушивший адовы врата,

      выбор дан,

      Избираешь путь брата или врага,

      мы вольны, порой слабы,

      просим о прощении,

      ведь мы больны.

      Язвы покрывают лик, руки, уродлив стан мой,

      но не заметите, надеюсь,

      вы, милосердны,

      отзывчивость и понимание мне так нужны,

      Не жалость, а принятие в свои ряды,

      не вообразить,

      Возможно ли такое?

      О, как прекрасны вы,

      познать бы жизни ваши,

      мысли и труды, прочесть

      Мириады книг судеб,

      иные вознеслись,

      другие пали,

      мирские и людские,

      Духовные с благоговением воздали,

      нас распинали и прославляли,

      на руках носили и продавали,

      Детей рождали, одним лишь этим жили,

      серебром и славой,

      прахом одним безудержно питались всласть.

      И нет пределу оскверненью, з

      а кусок земли, за дом, друг друга поедали.

      Мы молитвы в келье со страхом в смирении шептали,

      всю жизнь, а не часть.

      Богу посвятили жизнь служению и послушанию,

      учили тело укрощать, мало есть и мало спать,

      С Песней на устах и днем и ночью,

      чтобы верить, дабы знать.

      В юности предавались мы порокам,

      испробовать, исследовать стремились мы,

      Вкушали вина, пищу сладкую

      и сладострастные жизни своим неистовством пытали,

      Развращали дев непорочных,

      увлекали в грех, зарекались от сумы и тюрьмы,

      Жадно пили жизнь, в дурмане ощущали мы Парнас,

      стихи беспутные слагали,

      Молоды, но так быстро увядали,

      подобно отрезанным цветам.

      Другие целомудрие хранили,

      соблазны не пленили их,

      Девство до замужества хранили,

      учились, читали и творили,

      отдаваясь полностью мечтам,

      Сбудутся ли они, увы, никто не скажет вам,

      с корнем вырывающий тот ветер стих,

      Столкнувшись с моралью непоколебимой,

      нерасточимой на всякого рода пустяки.

      Умерли, выросли,

      пути обоих нелегки.

      Кто