Дзынь. Олег Сергеевич Малахов

и аля-улюканьем, превращалась в абсолютную какофонию.

      «Фу, какая какофония» – подумал он и пошёл дальше вглубь Трастевере. Что-то зашелестело в его ногах, особенно в левой, ближе к лодыжке, там, где пульсировали его поверхностные венки.

      До пивной «Ма-Че-Те» он дошёл в итоге на автомате.

      «В разного рода заведениях итальянцы лучше всего относятся к немцам и американцам. С одними они были союзниками, другие их победили» – именно об этом подумал он, заказывая пиво.

      Дело в том, что бармен поинтересовался, где он собирается пить: внутри или снаружи, от чего зависел материал бокала, который планировалось наполнить живящей и хмелящей жидкостью. Немцу до этого он налил напиток в стеклянный бокал без лишних вопросов и сказал: «Данке», а американцы большой компанией уже давно болтались со стеклянными бокалами снаружи. Уж этот нью-йоркский акцент он ни с каким другим не спутает. О пластиковых стаканах для местных речь вообще не шла. Эти могут пить где-угодно хоть из своей тары, хоть из рук, хоть из крана.

      «Дискриминация» – опять подумал он. В венках ближе к лодыжке слегка активизировалось бурление крови.

      «Находился» – решил он.

      Сказал, что пить будет внутри. Хотел бокал из стекла. «Стекло так стекло» – прочитал он в глазах бармена. Получил бокал с пенистым напитком и дзынькнул о стекло ноготком. Сделал пару глотков. Подумал «то, что надо» и честно не высовывался наружу, следуя правилам, неписанным определённому контингенту посетителей.

      Допил. Отдал бокал. Ушёл.

      – Ай, – слегка кольнуло в одной из поверхностных венок на левой ноге, когда он выходил из заведения, задержав взгляд на группе весёлых местных на улице со стеклянными бокалами.

      Его путь в отель по полуночному уже хорошо знакомому маршруту занял чуть больше получаса. Ничего необычного не происходило. Город постепенно готовился к ночи. Его только удивил тот факт, что решетчатая дверь, ведущая в портик с Устами истины, была опечатана, а небольшой участок вокруг был обнесен красно-белой заградительной лентой.

      «Реставрируют, наверное» – подумал он.

      В свой номер он попал около часа ночи.

      «Красота» – подумал он, завалился на двуспальную кровать и уснул.

      – Дзынь! Дзынь-дзынь-дзынь-дзынь-дзынь… Дзынь-дзынь… Дзынь!… – и так далее зазвучало снаружи спустя два часа.

      «Что за напасть? – спросонья подумал он. – Дождь, что ли? Странный какой-то дождь».

      Сила «дзыня» нарастала. Капли воды хаотично барабанили по крыше, стеклу, асфальтовой площадке рядом с пристройкой, и по столу и стульям из кованного железа. Такой «дзынь» был невыносим.

      Он, всё ещё надеясь, что это дождь, а не «дзынепад» из-за какой-то технической причины, встал, сунул ноги в тапочки-шлёпки и открыл дверь. Нет, не дождь – осознал он. Струи оросительной системы задевали участок с пристройкой и обильно поливали всё вокруг.

      «Shit»23 – возмутился он.

      «What a fuck?»

23

Дерьмо (англ.)