Когда все сказано. Энн Гриффин

что не сумею оживить Сэди, просто… даже не знаю, зачем я это сделал. Наверное, не хотел, чтобы она замерзла. Она терпеть не могла холод. В принципе, я отчетливо помню как раз только тот момент наедине с ней. Даже не спрашивай, что было потом, кто пришел на похороны и какие произносили речи – все как в тумане. Я просто сидел в кресле в гостиной, все еще мысленно держа за руку мою Сэди.

      Конечно, я тогда позвонил тебе. По крайней мере, ты сам мне об этом рассказал, ведь несколько месяцев спустя я признался, что ничего не помню. Когда вы с Розалин и детьми приехали попрощаться с Сэди, мне следовало вести себя по-другому. Сначала ты хотел обнять меня, но, заметив выражение моего лица, передумал и вместо этого протянул руку. Крепко сжал мою ладонь, похлопал по плечу и зашел в дом. Лишь долгое рукопожатие и помогло выделить тебя среди толпы знакомых, желавших выразить свои соболезнования. Вот позор-то. Надо было обнять тебя, выплакаться – и позволить тебе сделать то же самое. Но нет, в моей жизни не нашлось места ни для твоего, ни для моего горя.

      В итоге ты уехал домой в Нью-Джерси весь в волнениях из-за меня. Зря я отпустил тебя в таком состоянии, однако в тот момент ничего не мог поделать – сил хватало только на то, чтобы вылезти из кровати и дойти до кресла в гостиной, да и то не всегда. Там я погружался в мысли о Сэди, пока внезапно появившаяся передо мной чашка чая не напоминала о нежеланном вдовстве. Если бы Роберт не пообещал присматривать за мной и звонить тебе в случае каких-либо проблем, ты не поспешил бы так скоро вернуться в Штаты.

      Вы приехали ко мне всей семьей на следующее Рождество. Мы собирались поужинать с родителями Розалин. Они хорошие люди, хотя я никогда особо не пробовал наладить с ними отношения. Так вот, в самый последний момент я отказался идти. Мол, как же тут ферма без присмотра.

      До них было всего полчаса езды, на самом деле я не хотел бросать Сэди в первое же Рождество после ее смерти. Ты отправил Розалин с детьми к ее родным, а сам остался со мной. Даже не помню, что мы тогда ели. Может, суп из скороварки. Через пару часов твои вернулись и привезли огромные пакеты с детскими подарками и два закрытых фольгой блюда с праздничными запеканками.

      Не знаю, купил ли я вообще что-нибудь внукам на то Рождество. Этим ведь всегда занималась Сэди.

      В тот вечер и начались разговоры про дом престарелых. Точнее, вы наверняка и раньше обсуждали данную тему, а тогда впервые затронули ее при мне. Как любой вдовец, живущий в одиночестве, я знал, что к этому все идет, и ответил прямо:

      – Отстаньте от меня! Ты можешь хоть на мгновение представить, чтобы я бросил свой скот и целыми днями просиживал штаны у телевизора в окружении старушек?

      Справедливости ради замечу, что ты рассмеялся – громким и уверенным смехом. Видимо, мой потрясающий голос все же отчасти тебе передался.

      – Ладно, пап, – сказал ты, положив руку мне на колено. – Мы просто подумали, что там ты будешь в безопасности.

      – В безопасности? Что ты имеешь в виду?

      – Ну, знаешь,