Укатанагон и Клязьма. Юрий Лавут-Хуторянский

а в центре уже поменялись лозунги.

      – Не понимаю, чем мы тогда с тобой тут занимаемся? – спросил Алекзандер.

      – А мы сейчас услышим Шопена, – сказал Паолиньо, – и сразу всё поймем.

      В глубине дома, плохо, но все же различимая за решеткой, в тени гостиной за роялем устраивалась Элиастелла. Она заметила, что на неё смотрят и помахала им рукой. Каждый развернул свой стул в сторону гостиной. Китри пристально смотрела на Элиастеллу.

      – Китри, – Паолиньо старался говорить мягко, – Вы так упрямо пытаетесь связаться с Элиастеллой, что даже стекла среагировали. Вы всё никак не поверите, что здесь не дурачки оборудовали дом. Посмотрите, стекла начали закрываться, и мы будем лишены возможности наслаждаться Шопеном, а Вам могут запретить следующее свидание, от которого, правда, Вы уже отказались, но мы надеемся, что Вы передумаете.

      Китри отвернулась и отошла от дома.

      – Спасибо, Китри. Подождем минутку – они опять откроются.

      – Значит, ты ей отдал в распоряжение дом и содержишь её?

      – Ну да, закон разрешает, договор подписан.

      – А ты знаешь, что такие вот ситуации часто кончаются возвращением в тюрьму, а в части случаев – совсем плохо.

      – Слыхал, да. Но есть и другие варианты.

      – Двадцать семь процентов.

      – Мне вполне достаточно.

      – Шикарно ответил, понимаю тебя. Конечно, само решение пойти в операцию без связи и внешнего контроля вопиет, так сказать, о героизме. Но что это за награда такая? Дом-тюрьма? Как тебе разрешили держать эту дикую при себе? Такие риски! Что происходит, а?

      – Сам удивляюсь, – ответил Паолиньо, – я только попросил, а решали судьи.

      – Ты только попросил – и они согласились, да?

      – Ну да.

      – Врешь как сивый мерин!

      – Не знаю ничего про мерина. Кто это?

      – Птица такая, в Африке живет. Питается сивками.

      – Если бы питалась сивками, то была бы сивкин мерин, или сивкинский мерин, а раз сивый мерин, то, скорее всего, питается сивами.

      – Да, точно, извини. Сивами питается, сивыми меринами – ловит их на пальмах, как дураков, и съедает.

      – Нет птиц таких, говорю как специалист.

      – Нет, есть! Вот тут один экземпляр на стуле присел. Не знает, что мерин – это конь, который не может дать потомства.

      – Даже среди коней уже есть продвинутые мужчины, – сказала Китри.

      – Неплохо, Китри, – заметил Алекзандер.

      – С мерином – это ты совсем мимо, – сказал Паолиньо.

      – Ну, рад за тебя, – засмеялся Алекзандер.

      Стекла двинулись в обратную сторону и Паолиньо встал и пошел к решетке. Элиастелла увидела, вышла из-за рояля и подошла к нему с другой стороны.

      Они пошептались, и Паолиньо вернулся к столу: – Эли разрешила сказать вам, что она беременна.

      Алекзандер ошарашенно переводил взгляд с Паолиньо на устраивающуюся за роялем Элиастеллу.

      – Вот это да!

      – Поздравляю, –