Дрозды. Последний оплот. Владимир Александрович Андриенко

сам товарищ Троцкий верит. А если верит Председатель реввоенсовета республики, то вам стоит верить.

      – Как прикажете, товарищ комиссар!

      Они вошли в небольшую комнату, где были стенной шкаф, письменный стол и пять стульев.

      Анна посмотрела в окно и не поверила своим глазам. Люди из патруля вели к штабу человека в солдатской шапке и шинели.

      – Хотиненко! – позвала она.

      – Да.

      – Ваши патрули куда задержанных отводят?

      – Дак смотря кого, товарищ Губельман. Ежели шпиёнов то в распределитель. Что-то вроде тюрьмы. Опосля их в ЧеКу сдаём. А ежели солдаты – на гауптвахту. Ныне много разного народа с фронта бредёт. Я их отлавливаю и, ежели специалист по пулеметному али артиллерийскому делу, в бригаду приписываю.

      – Подойдите!

      Хотиненко подошел к окну.

      – Вот этого куда ведут?

      – Солдатика? Дак на гауптвахту. Это Сёмкин патруль-то. Он завсегда важных дезертиров ловит. А чего вас это солдатик заинтересовал? Знакомый?

      – Нет. Но посмотреть на гауптвахту вашу хочу.

      – Так нет ничего проще…

      ***

      Анна Губельман пока еще не была уверена что этот солдат поручик Лабунский. Она видела его издалека. Но был похож. Хотиненко она ничего говорить не стала.

      – Кого приволок, Сёмка? – спросил комбриг.

      – Дак пулеметчика, товарищ комбриг. В 12-й армии служил.

      – И с чего здесь шатается? Где 12-я, а где мы.

      – В документе сказано что комиссованный. Но я ведь грамотный не шибко. Привел сюда. Пущай иные разбираются кто таков.

      Анна взяла документы задержанного. Там было сказано, что красноармеец Арсеньев служил во 2-ом пехотном Пролетарском полку 12-й армии пулеметчиком.

      – Хочу говорить с ним, – сказала она. – С этого и начнем наводить порядок в бригаде, товарищ Хотиненко.

      – Дак говорите сколь душе угодно, товарищ Губельман. Хоть сами эту обязанность на себя возьмите. А то у меня голова пухнет от дезертиров и комиссованных.

      Анна приказала привести к ней Асеньева. И скоро отставной красноармеец стоял перед ней. Она отпустила конвой.

      – Поручик, я начинаю думать, что это судьба нас с вами сталкивает. Вот никак не могла бы и предположить, что встречу вас здесь в городе Н. В первый день моей службы здесь!

      – И сам удивлен, Анна. Как ты здесь?

      – С сего дня комиссар конной бригады.

      – Уже не в ЧК?

      – Ныне в армии. А ты? С чего на тебе солдатская форма? Только не говори, что стал дезертиром.

      – Нет. Я здесь по заданию.

      – Контрразведки?

      – Ничего от тебя не скроешь, Анна. Но ты ведь не раскрыла им кто я?

      – Пока нет. Но не думай, что стану тебе помогать. Я и ныне беседую с тобой наедине, помня об услуге, что ты мне оказал в Воронеже. Ты, кстати, нашел свою баронессу?

      – Нет.

      – Я отпустила её и говорили, что она добралась до своих. А ты снова вляпался в дела контрразведки. Зачем тебе это, Пётр? Ваши армии отступают. А точнее говоря – бегут!

      Лабунский не мог не согласиться с её словами.

      – Ты собираешь сведения? –