Это не кино, или Вторник моей жизни. Рина Нарская

параллельный мир, а наш, просто живущий чуть-чуть по-другому…

      А ещё у меня имеется вполне конкретная цель.

      Глава 2

      Алёнка. Вот моя цель. Так случилось, что мы с ней немного потерялись. Она когда в Москву отправлялась, два месяца назад, обещала, что будет приезжать на выходные – всё-таки живём не на разных планетах, два часа на электроне – и ты дома. Но то ли что-то случилось там, то ли здесь, но насколько я со слов её матери знаю, она за всё это время не появлялась ни разу. Созвониться с ней я тоже не могу – телефон у меня в школе увели ещё в начале сентября.

      Вообще-то, я Алёнкиной матери не сильно доверяю. Она почему-то с самого начала против того, чтобы мы были вместе. Хотя у них самих в семье чёрти-что творится, но она свято уверена, что Исаевы – это вообще край. И строит из себя всегда приличную. Фингалы запудривает, как будто бы никто не замечает… Она у нас в школе библиотекаршей… Не знаю, возможно, она за потерянного в третьем классе «Тома Сойера» на меня до сих пор зуб точит, но что-то у нас не заладилось.

      В общем, я подозреваю, что она, возможно, мне чешет насчёт того, что Алёнка со мной связаться не пыталась… И вообще, я, наверное, оптимист. Даже Крапов, через которого я ей в соцсети написал, говорит, что Алёнка просто-напросто на меня забила – типа новая жизнь, новые знакомства, прощай грёбаный Н-ск со всеми его упырями-жителями. А я вот не верю. Потому что, как бы приторно это не звучало, она не такая. Алёнка моя совершенно из другого теста.

      Я долго к ней приглядывался – на вид обычная ботаничка, скромная, тихая, с косичкой до пояса, с большими серыми глазами, не по-детски серьёзными, мудрыми и печальными. Поначалу я думал, что девчонка просто зануда и зазнайка, и нос задирает, особенно против каких-то второгодников, вроде меня…

      В четвёртом классе я умудрился завалить две итоговых контроши только потому, что не спал всю ночь. Мама тогда, кажется, тоже лежала в больнице, а отцу было пофик – собственно, по его милости я и не спал. Ни о какой пересдаче он, естественно, никого не просил, с учителями не разговаривал. В общем-то, всем было пофик, даже мне, потому что тогда я впервые осознал, что происходит, впервые увидел батю в невменяемом и агрессивном состоянии, мой детский розовый мирок затрещал по швам, и учёба – это последнее, что меня тогда волновало.

      Так получилось, что мы с Алёнкой перестали быть одноклассниками. Но симпатия между нами возникла, конечно, намного позже. Всего два года назад, когда нам обоим «посчастливилось» получить роли в школьной театральной постановке ко дню чего-то там. Именно на репетициях мы начали общаться, хотя, если уж совсем по-честному, засматриваться на будущую золотую медалистку я стал всё-таки раньше, ещё летом, случайно увидев её на речке в одном купальнике.

      Стройная, почти прозрачная, с длинными ногами и невероятными волнистыми волосами, как у русалки… Я, когда прокручиваю в голове ту нашу встречу, понимаю, что, скорее всего, уже тогда влип – сидел, смотрел на неё, как заворожённый, пока не понял, что это заучка Миронова.