Висталь (том 1). Текелински

социума. Жизнь, какую из сторон ты бы не рассматривал, плохо переносит хаос, ей необходим порядок. А на чём ещё, как не на порядке зиждется всякая дисциплина, и всякая конфессия. Организация, в самом широком смысле слова, является основой жизненности, как и всех её сторон и проявлений.

      Более того, всякая религиозная дисциплина, словно произведение искусства, концентрирует в себе определённый набор векторов созерцания и осмысления глубинных основ души, словно некоего кладезя этого мира, сочетая в себе все доминанты, сакральные помыслы и стремления, а также все страхи и сомнения, присущие определённому клану социума. И являет собой некий оазис в пустыне для слышащих и способных оценить эту музыку духов, со всеми её переливами. Воплощённая в философему, она даёт пристанище как заблудившимся душам, потерявшим, либо никогда не имевшим дороги, так и знающим свой путь, но просто уставшим скитальцам. Она даёт определённую гармонию, – музыку не имеющим своей собственной, либо растратившим её, в бренности собственного существования. Религиозная дисциплина, это уютная гостеприимная таверна на берегу океана, между песчаной пустыней и пустыней моря. И как каждая гармоничная музыка, своей полифонией порабощает нас, завораживая наше сознание, так религиозная дисциплина воздействует своей полифонией на всякие открытые к гармонии, жаждущие совершенства, души.

      Но рабство ли это? И если сказать да, то человек хочет быть рабом гармонии, рабом красоты и добра, воплощающихся в общей гармонии разнообразных музыкальных алгоритмов литературы, риторики, изобразительных искусств, и т. д. Которые в своей совокупности выстраивают и гармонизируют всю нашу жизнь. Эта музыкальность наиболее явственно прослеживается в различных повествованиях великих мастеров слова, появляющихся на нашей бренной земле примерно раз в столетие. Эта музыкальность воплощена в древних фолиантах, запечатлевших всю палитру музыки души в слове. К примеру, Библии, Талмуда или Корана. И чем, как не своей гармоничной музыкальной последовательностью, слаженностью и проникновенной полифонией, воплощённой в литературном слоге, опирающейся прежде всего на притчевую фонетику, можно объяснить ту завораживающую доминанту, веками порабощающую многочисленные поколения людей, настраивающую их души на свою гармонию, свою мелодику. И чем ещё можно объяснить ту причину величия, присущую всем «Великим книгам?».

      Дело вовсе не в конфессиях, они есть лишь суть формы. Но как ты верно заметил; «Всякая суть должна обретать свою форму, – она нуждается в ней». И в этом смысле на белом свете, конечно же нет исключений. Но я не вижу никакой проблемы в том, что Вера облачается в определённую форму, в определённую дисциплину, в определённую систему. Главная проблема для человечества таится в другом, – в деградации отдельной личности, несущей опасность разрушения общего человеческого бытия. Что может удержать его от неминуемого хаоса и коллапса, как не «Религиозная конфессия»? Когда существует опасность