Собрание сочинений в 15 томах. Том первый. Анатолий Никифорович Санжаровский

Ну а если я останусь с вами, быстро вырасту и буду хорошо драться, мне, что, дадут усы?

      – А почему бы и нет?

      С ненастьем в глазах Сербин подошёл ко мне и – прижался, опустившись на корточки. Наверное, с усов упала тёплая чайная капелька мне прямо на голую, как коленка, макушку: только ж вчера в обед ма стригла меня.

      Тут вернулась лёгкая на помине ма.

      Сербин быстро встал и отвернулся, зачем-то провёл рукавом гимнастерки по лицу. Он и маме налил чаю из опивков – по ниточке тянулось.

      – Та ты шо, Петька? – Мама замахала на него руками. – Який там чай? Чи ты смиешься? Покы бигала шукала командира, так напилась душа поту, як мазница дегтю. Пиду, пиду я з малым, а то вин у тебе засидився, як та редька.

      – Поля, – задумчиво-грустно, сиротливо проговорил Сербин, – успеешь к Никифору. Не в дальности он… Постой минутку какую… Два слова… Как там наш совхоз в Насакиралях?

      – А шо совхоз? Крутится. Мужиков старше цього, – мама тронула меня за плечо, – ни напоказ, одни бабы и в дудочку, и в сопилочку. От света да света на плантации, на чаю. Як вечер – окопы рыть. А там вже нам и ночь не в ночь… В трудах всё время скачет. Даром шо бабы, а в работе ломають на всю катушку… Каждая крутится по-своему. Одна кругом, другая через голову. Их вон, – ма ткнула в меня пальцем, – трое. Обуй, одень, накорми, Полька! И не я одна така. Почти у каждой детворы понасыпано, як яець под квочкой. Того-то редкая жинка приходит домой без двух норм. А больше… Не три, так все четыре нормы её! На той неделе на бригадном у нас собрании стахановкам давали кому медальку, кому отрез, кому из детской одёжи шо… Теперь ты не очень со мной и с Настюхой тоже. При медалях мы! Под эти медали мы выпросили по дню, навидаты шоб вас в выходной.

      – А что там Настёна моя? Как она?

      – Не хворае, робыть… Валька бо́леет всё, с Гришу вже будет. Ростэ, Петька, дочка. Там така гарнэсэнька! На личность схожа с тобой, як два глазочка… Сёни Настюха за нашими казачками приглядае. А на той выходной я Вальку возьму до себе, Настюха прииде сюда… Ой, бежу! Всё! Рассказала, як размазала… Ты ж не гневайся…

      – Что ты, Поля! Как мёдом по сердцу помазала… Спасибствую! Лёгкой дороги тебе!

      Мы пошли вприбежку.

      15

      Бой отвагу любит.

      – Сынок, бачишь он-ондечки мост? – спрашивает ма.

      – Вижу.

      – Там солдаты купають коней. Там и батько наш.

      – У-у-у… – заныл я.

      – Шо? Глазам видно, та ногам обидно? Далэко?

      – Далеко-о ещё…

      – Бильше йшлы. Ходим скорише. А то и небо сапурится, як бы дощь на нас не напал.

      Мы шли так быстро, что я дотуда всё время бежал, держась за её руку.

      На берегу реки, вот тут, ма остановилась в растерянности.

      – Ух сколько коней! – удивился я. – Ма! А как мы угадаем папку? Солдаты ж все в одинаковом?

      – А я об чём кумекаю? Як ты думаешь?

      Ма спросила про отца у пожилого солдата с ведром – проходил мимо, – и тот повёл нас к самому мосту.

      Вот он и мост.

      Речка здесь совсем мелкая. Чуть в сторонке от остальных человек пять,