Собрание сочинений в 15 томах. Том первый. Анатолий Никифорович Санжаровский

начинается с глаз.

      Теперь вот мы с Вязанкой квиты. Финансов у нас луковка в луковку. Копейка в копейку.

      В столовке мы выбрали стол в самом углу.

      Разглаживая крохотный, с пол-ладошки, блокнотик, подошла молоденькая официантка.

      – А что желают орлы?

      Мне понравился ее голос, мягкий, чистый. Услышать такой голос – мёду напиться.

      Беспардонник Вязанка принялся как-то обстоятельно, в упор рассматривать девушку.

      Смуглое, пожалуй, красивое лицо, которое несколько портила излишняя полнота, открытые в холе руки, белая тесная блузка с вышитым на груди красным тюльпаном, короткая красной кожи юбка с разрезами по бокам, прикрывавшая едва верх фильдекосовых чулок, обрисовывающих стройные крепкие ноги в шнурках-сапожках, – всё это Вязанка, казалось, видел разом, видел и плутовато улыбался, ничего не говоря.

      – Ну, а всё же, что будем? – в нетерпенье повторила она, постучала карандашом по блокноту.

      – Что вы будете, не знаю, – врастяжку тянул Вязанка слова. – А мы… Что это за водогон? Не на пожар, тоже мне…

      – Ну, ладно, стравил – точка. Сколько можно стоять?

      – А не надо стоять. Прошу. – Вязанка пододвинул девушке стул.

      – Только и осталось! – всплеснула она руками, отчего блузка тонко хрустнула: официантка была в добром теле. – Лучше смотрите в меню, не то уйду через минуту.

      – Слыхал? – Коляра, рисуясь перед официанткой, не без фамильярности тронул меня за плечо. – Нам объявили индульт![18] Да-а, весла по борту и – ша!

      Никола повернулся к девушке.

      – В таком варианте вот что… Птахи мы нехитрые, какого зерна ни плеснёте, всякое склюем. Да только обязательно запишите вот этому Колумбу, который будущий, – Никола зацепился взглядом за меня, – пирожок с таком.

      – С чем? С чем?

      – Не ясно, что ли? С таком. От слова так.

      Она доверчиво улыбнулась, и в этой улыбке, придавшей её лицу особое очарование, обнажились два ряда ладных, снежно-чистых зубов.

      – Ну хорошо, – сказала она, продолжая улыбаться в каком-то светлом изумлении и исчезая за кухонной дверью из висячих тонких бамбуков, что скрипуче прошелестели ей вослед.

      11

      К кому сердце лежит,

      туда и око бежит.

      А надо сказать, Вязанка видный собой тип.

      Ему уже восемнадцать, на целых два мая – оба мы майские – старше меня. Высок (двоюродный братка каланче), размашист в кости, харчист в плечах, черноволос. Лицо тонкое, волевое, ну, как он говорит, "вылитое дитя моря".

      Страшненькие поглядывают на него с завистью тихой, кроткой, даже пугливой, что ли, красивые – дразняще-вопросительно.

      Коляк прицокнул языком.

      – С этой газелью Икс, – закипая и потирая руки, прошептал он, – Николя ещё…

      – Ну-ну!

      – Или кинешься доказывать, что она преобычная пулярка?

      – Не бойся, не кинусь. Не глупей индейского петуха.

      – Э-э-э!

18

Индульт (морское) – льготный срок, предоставляемый судну противника на выход из порта во время объявления войны.