Зима отчаяния. Нелли Шульман

и чертежей Сабурова складывалась очень определенная картина.

      Его беспокоило упоминание князя Литовцева. Вельможа пришелся по душе Максиму Михайловичу. Следователь напомнил себе, что надо сохранять беспристрастность. Завалишин, с его надменностью и сомнительными семейными связями гораздо больше подходил на роль шпиона, однако и его сиятельство мог оказаться на содержании Германии.

      Сабуров, впрочем, не понимал, зачем богатейшему Литовцеву понадобилось продавать государственные секреты.

      – Его могли шантажировать, – хмыкнул Максим Михайлович, – что, если княжна София Аркадьевна нарочно направила меня по ложному следу, зная о предательстве брата? Она может защищать князя. Кровь, как говорится, не вода, – Сабуров чувствовал, что сунул руку в растревоженный муравейник.

      – Фрейлейн Якоби тоже может оказаться шпионкой, – сняв пенсне, он потер уставшие глаза, – а вся история о браке с Грюнау придумана от начала до конца, – Максим Михайлович насторожился, – однако доктора утверждают, что женщина не могла совершить такие убийства. Нет, это Призрак. Понять бы еще, кто он такой, – за высокой беленой дверью палаты царила тишина.

      Запах лечебницы напомнил Сабурову о его операциях в полевом госпитале в Симферополе. К тяжелому аромату карболки примешивался соленоватый дух крови.

      Поворочавшись на тощем матраце, Сабуров проверилревольвер. Полицейских у палаты Добровольского вооружили старомодными армейскими однозарядными пистолетами, однако офицерам рекомендовали покупать американские револьверы Кольта или оружие Лефоше. Жандармскому корпусубельгийский товар выдавали за казенный счет.

      Сабуров и Путилин, как шутил начальник, расходились только по одному вопросу. Путилин предпочитал пистолеты Лефоше. Сабуров, побывав на стрельбище, решил ужаться, но купить за свои деньги американский револьвер Смита и Вессона.

      Оружие успокаивающе переливалось серой сталью, Сабуров повел носом. Форточка оставалась открытой.

      – Это запах не с улицы, – он вскинул голову к решетке вентиляционного отверстия, – кровь где- то близко.

      Зазвенело разбитое стекло. Вскочив с кровати,Сабуров едва не споткнулся о собственные ботинки. Чертыхнувшись, он как был, босиком, выскочил в коридор.

      Максим Михайлович едва удерживался на заляпанном кровью подоконнике. Мокрый снег бил в лицо. Он заорал парням:

      – Немедленно отправьте кого- то в местный участок. Надо оцепить квартал. Он здесь, он не мог далеко уйти…

      Как и предсказывал Путилин у колокольни Никольского собора, тело проиерея вытянулось на разоренной больничной койке. Бинты разорвали, больничная рубашка зияла дырами. Железная конструкция, стоявшая рядом с кроватью, превратилась в груду изломанных прутьев. Под ногами хрустело стекло. Сабуров мимолетно вспомнил объяснения доктора. В лечебнице практиковали, как выразился врач, новые медицинские методы. В стеклянных бутылках хранились лекарства.

      – В аптеку